– Слава богу, все благополучно, – степенно отвечал Черкасский. – вот только гонец из Москвы прибыл с грамотами от собора и думы, так мы и рассудили, что надо собраться, вдруг дело срочное.

Похоже, князь с прочими воеводами в очередной раз затеяли маленькую фронду. Все возникавшие по ходу дел проблемы я до сих пор сначала обсуждал в тесном кругу своих сторонников. Потом, разумеется, вопрос выносился на всеобщее обсуждение, но, заранее взвесив все за и против, я после недолгого обсуждения выносил заранее подготовленное решение. Сегодня же на постных рожах воевод было написано: «Ты, дескать, государь, как хочешь, а без нас сегодня не решить!»

– Ну и где гонец? – спросил я, усиленно делая вид, что ничего не понял.

– Здесь я, государь, – повалился в ноги вошедший дворянин в запыленном кафтане.

Кивнув головой Никите, чтобы принял письма, я милостиво спросил:

– Как тебя зовут?

– Холоп твой, Ивашка Нагой.

Услышав имя, Никита сделал полшага назад и коротко пояснил:

– Царицы Марии Нагой двоюродный племянник.

– Где служишь? – продолжал я допрос.

– В жилецких сотнях, государь.

Хм, интересно получается: парень из опального ныне рода послан с важными донесениями. Хотя, собственно, жильцы для того и собраны в Москве, чтобы исполнять различные поручения вроде этого. Правда, большинство из них с началом похода поверстаны в государев полк, и в столице остались лишь те, кто рылом – в смысле родом – не вышел.

– Давно прибыл?

– Только что, государь.

Теперь понятно: доложился охране, те дали знать Черкасскому. Были бы рейтары или стрельцы – доложили Вельяминову, но сегодня не их день. Бог с ним, потом разберемся.

– Накормить, напоить, спать уложить, – велел я, показывая на гонца, – да за службу дать…

– Полтину, – закончил за меня Никита, пока я не одарил служивого паче меры, как уже не раз бывало.

Ну полтину так полтину; гонец, еще раз поклонившись, ушел обрадованный, а я повернул голову к дьяку, разбиравшемуся с посланиями:

– Что там?

– Печати целы, государь.