– Я понимаю, государь, но боюсь, что наш друг Кароль один не справится без Никиты. А вот вдвоем у них может получиться.

– Да ты меня без ножа режешь! С кем я останусь?

– Государь, – привлек мое внимание бдительный Федька, – слышно, идет кто-то.

– Кого это еще нелегкая принесла?

Нелегкая принесла моего дорогого дядюшку герцога. Фридрих Герхардович выглядел немного растерянным и вместе с тем взвинченным.

– Мой дорогой Иоганн Альбрехт, я получил некоторые известия из Риги и не знаю, что думать… Ее правда захватили ваши войска?

– А вы всерьез думали, что день рождения моей тетушки – единственная причина моего появления?

– Боже мой, но как? Это ведь не какая-то захудалая мыза, чтобы захватить ее с ходу…

– Совершенно не важно, как именно я взял ее, куда важнее, что об этом подумают в Варшаве.

– О чем вы?

– О вас, дядюшка, и вашем герцогстве.

– Боже, какое коварство! Вы желаете представить все так, будто я был с вами в сговоре?

– Нет, не желаю и даже буду все громогласно отрицать, но именно так подумают и в Литве и в Польше, и, боюсь, вам не удастся их разубедить.

– Но что мне делать?

– Думать, дорогой дядюшка, думать. Только быстрее, ибо время стремительно утекает.

– Вы собираетесь начать здесь боевые действия?

– Не совсем, лично я пробуду здесь недолго, дождусь подкреплений из Москвы, оставлю сильный гарнизон и покину ваши гостеприимные края.

– Гостеприимные… – горько вздохнул герцог.

– Да, знаете, сколько преподнесли мне рижане в благодарность за то, что я не стал разорять их прекрасный город? Миллион талеров!

– Сколько? – задохнулся тот.