– Зачем нам тогда вообще нужны эти запорожцы, если мы разобьем герцога без их поддержки?! – раздраженно воскликнул ксендз. – Наша задача – сохранить добрых католиков, а не еретиков, погрязших в схизме!

– Эта война не решится в одной битве, святой отец, – мрачно заметил гетман, – найдется дело и для схизматиков. Но если мы хотим победы, то нам нужно атаковать, не дожидаясь их подхода.

– Вы так думаете?

– Я знаю! Впрочем, последнее слово за вами, ваше высочество.

– Что же, я принял решение, – поразмыслив, ответил Владислав, – завтра мы атакуем. А сегодня уже поздно, посему я вас больше не задерживаю.

Услышав волю королевича, все присутствующие, кроме Казановского, поклонились и вышли. Пан Адам же, напротив, развалился в кресле и, глядя ему в глаза, спросил:

– Мне показалось или ты совсем не рад возвращению своей пассии?

– О чем ты?

– Брось, у тебя был такой вид, будто тебе вместо пирожного подсунули черствый сухарь.

– Ты не прав, – немного смущенно отозвался Владислав, – я очень рад, что она жива, но…

– Но допускать ее к своему телу не собираешься?

– Ты невыносим!

– Вовсе нет, просто я привык всем говорить правду. Даже тебе, мой будущий король.

– Ты ничего не понимаешь!

– Так объясни.

– Ну что тебе объяснять, ты же видел, в каком я был отчаянии, когда Агнешка пропала. Но мы тогда потерпели обидное поражение, потеряли много людей и пушек…

– Да уж, Иоганн Альбрехт ловко щелкнул нас по носу.

– Щелкнул по носу? Да мне показалось, что случилась катастрофа! Это ведь мой первый поход как главнокомандующего, а он подловил меня на переправе и потом исчез, как песок сквозь пальцы просочился…

– И на фоне всех этих неприятностей исчезновение любовницы оказалось далеко не самой большой потерей?

– К тому же известие о ее пропаже, – продолжал королевич, не слушая своего фаворита, – каким-то невероятным образом облетело все наше войско. Так что казалось, будто даже самые последние пахолики смотрят на меня с издевкой: «Гляньте, вот идет Владислав, потащивший на войну женщину и не смогший ее уберечь! Теперь она наверняка ублажает Странника…»