– Кто как, государь. В Стекольне или Упсале, почитай, что все бывали. Но вот чтобы дальше – редкость. А уж про твои вотчины в Мекленбурге и говорить нечего. Мало кто туда ходил.

– Хм. Мне Катарина говорила. Вот только что с этим делать?

– Вот и мы, милостивец, день-деньской думу думаем, а все никак ума не приложим, чем твоему горю помочь!

– Да я вижу, – задумчиво покачал я головой. – Ладно. Клим, ты, если отдохнул, собирайся. Я тебя до границы провожу.

– Государь, – переполошился князь, – как же это? Не обижай верного своего холопа, отведай моего хлеба-соли! И молебна как же не отслужить? Да и в баньке с дороги попариться…

– Ишь ты, какой красноречивый! – усмехнулся я. – Ладно, уговорил. Только ближников моих тоже покормить надо, а то поотощали в дороге. Ну и баню, само собой.

– Все сделаем!

– Только без шуму, смотрите. Нечего кумушкам досужим зря языками молоть.

Как оказалось, Рюмин, будучи опытным путешественником, успел снарядить для себя неплохой корабль. Собственно, его задержка в Новгороде не в последнюю очередь была вызвана именно этим. Ведь чтобы добраться до Балтики, нужно пройти по Ладоге, а это озеро известно буйным нравом. Здраво рассудив, что утлая ладья Антипа – не самый лучший вариант для тамошних бурных вод, я решил, что дальше отправлюсь на посольском карбасе, и велел рассчитаться с нашим кормщиком.

– Накинуть бы, господа хорошие, – жалобно попросил судовладелец, стянув с головы облезлую шапку.

– За что? – поинтересовался отец Мелентий, на которого я взвалил, помимо всего прочего, обязанности казначея.

– Ну как же, батюшка, – всплеснул руками Антип. – Уговаривались до Невского городка[93], а теперь что же…

– А дошли только до Новгорода!

– Вот-вот, тамотко я бы товару набрал да с большим прибытком расторговался, а теперь куды мне?

– Корыстолюбие – грех! – кротко вздохнул иеромонах и принялся отсчитывать монеты.

– А что, выгодно ходить туда закупаться? – заинтересовался Михальский.

– Вестимо, выгодно, – кивнул кормщик.

– А к свеям?

– Туда еще лучше, токмо боязно.