Крабат оторвал занемевшую ладонь от камня.

2

— Точка… Тире… — шептал Хинтерштойсер, зачарованно глядя на маленький, еле заметный огонек в черном небе. — Точка, точка, точка…

Курц покачал головой:

— «AS», грамотей ты наш. «Ждите». Ответ на твой «SOS».

Закрыл глаза, прислонился затылком к ледяному камню.

— Может, простили нас, Андреас? За Италию, за тех погибших у пещеры? Я когда Харрера увидел, почти не обрадовался. Чувствовал! Эйгер, конечно, сволочь и людоед, но судит без ошибок.

Андреас отвечать на такое не стал. Приподнялся, сдерживая стон, выпрямился, вздернул повыше фонарь — и ударил белым лучом навстречу сигналу. Тире, точка, тире, точка. Точка, точка, тире, точка…

«CFM» — «Подтверждаю».

Вершина говорила с Небом.

«SOS» — «Спасите наши души», «Спасите От Смерти» — просто так не посылают, даже если это луч фонаря, направленный прямо в полуночный зенит, в низкие тяжелые тучи. Батарейка долго не проживет, и увидеть некому, разве что заждавшимся Валькириям, Девам Валгаллы. Но Курц разрешил, когда оба поняли, что до утра не протянут.

«Три точки — три тире — три точки». Это мы, Господи! Мы здесь, мы еще живы!..

До нужной площадки между восточным и южным гребнями добрались быстро, но это был единственный — последний — успех. Под ногами «вертикалка» на много веревок, а тьма такая, что и пальцы на руке не разглядишь. Ледяной ветер, хрустящий снег… Сели у камня плечом к плечу, завернулись в спальники, допили коньяк. Вроде все сделано — и сделано правильно, только умирать очень уж не хотелось. И тогда Хинтерштойсер попросил у друга дареный фонарь.

Три точки! Три тире! Три точки! Небо, ответь!..

«…Мы как тени — где-то между сном и явью, и строка наша чиста…»

Ответили — очень быстро, у Андреаса даже палец не успел к кнопке примерзнуть. Вначале неясным светлячком где-то у горизонта, а потом четким и понятным «AS». Хинтерштойсер почему-то не удивился. Должна быть там, в Небесах, справедливость? От Огра-людоеда ушли, от «эсэсов» спаслись, Стену, в конце концов, одолели! И после всего погибать — без толку, зазря? Неправильно это!

«…Мы живем от надежды до надежды, как солдаты — от привала до креста…»

Огонек в небе погас, над вершиной Эйгера вновь распростерла свой покров Мать-Тьма, но Хинтерштойсер спокойно ждал, Курц, выбравшись из спальника, стал рядом. Хлопнул перчаткой по карману, удивился:

— Знаешь, сигареты кончились.

Не то пожаловаться хотел, не то, напротив, похвалиться. Все до последней крошки скурили, а до сих пор живы! Вместо ответа Андреас взмахнул фонарем — рассек лучом ночь: