– Монсальвата более нет, дочь моя. Инсургенты в злобе своей возмогли прорваться на третий уровень. Это уже очень опасно, пункт управления находится совсем близко. Пришлось прибегнуть к мерам крайним. «Destruam et aedificabo»[43] – сказано в Писании. Мы же воздвигли и разрушили, не отдав твердыню нашу на поругание врагу.

Мод помотала головой, отгоняя подступивший ужас. Разрушили? Значит, всех, кто был с нею рядом, уже нет? И раненых нет, которым она пыталась помочь? И храбрых парней, которые бросались под пули? А Вероника Оршич? «Полярная звезда» должна лететь на Землю, но вот успела ли?

– Неблагодарная мятежница, – сдерживаясь, повторила она. – А за что мне вас благодарить? Вы чужаки, марсиане, никто вас сюда не звал! Вы не пришли с миром, вы стали помогать Гитлеру!

Епископ невозмутимо кивнул.

– Qui audivi, et cogitavi ut audiam![44] Дочь моя! В молодые годы я был горяч и сомневался в мудрости ушедших. Те, что открыли нам, беглецам, путь на Клеменцию, завещали никогда и ни в чем не доверять оставшимся на Земле. Господу в безмерной милости его угодно было отделить агнцев Божиих от козлищ диавола. Мы – «чистые», вы же родились во грехе и грешными сойдете в ад. И не помогут вам пророки и праведники, ибо изгоняете вы их или же предаете смерти. Но сейчас речь не о тех, кто остался за краем небес, а о вас, мадемуазель Шапталь. Вы нарушили обещание, вами же данное…

Обещание? Она попыталась вспомнить. Их последний разговор в кабинете некоего «господина министра». Она тогда сказала…

– «Я и мои спутники – разумные люди. О том, что с нами случилось, мы не скажем ни слова. Нам вполне достаточно приключений», – напомнил тихий бесцветный голос. – Перед нашей встречей перечитал протокол… Признаюсь, я вам поверил и выступил ходатаем пред властью светской. За все должно отвечать, дочь моя!

Она попыталась улыбнуться.

– Зато мы освободили Веронику Оршич!..

– …И погубили множество иных. Подумайте о душах, ныне представших перед Судом, и ужаснитесь их участи. А заодно поразмыслите о своей. Я помолюсь за вас, дочь моя. Да услышит мои слова Тот, Кто вечно бдит над нами!

* * *

Голова кружилась, руку сжимала сталь, но думать было можно. Мод смотрела в белый плоский потолок и вспоминала, день за днем, то, что случилось с нею и со всеми остальными. Крылатый парень по прозвищу Лейхтвейс, короткая шифровка, потом разговор с Пьером Вандалем. Тот вначале растерялся, пытался отговорить. Чуть не поссорились и на этот раз. Семейная жизнь складывалась непросто, черные стрелки то и дело сталкивались, цепляясь друг за друга, небо-циферблат меркло, ключи в ее маленькой сумочке теряли голос. Все-таки не поссорились, и Пьер поцеловал ее на пороге.