…– Вот я и смотрю вчера, ведь такие как Саламонов, с их чистыми глазами, пустой головой и звонким криком, нас в ад и заведут. Там завели, и у нас туда же тянут, – приглушенно бубнил Торчок.

– Ты, Захарыч, правильно опасаешься. Но это ведь вообще не секрет. Понятно, что чистосердечный горлопан-активист ничуть не лучше откровенного диверсанта. Работать по ним нужно, это да. Но и у нас, и в той «кальке», да и в любой доисторической и пещерной эпохе их – неугомонных дураков – хватает. Какая тут связь с нашими боевыми товарищами? Земляков вовсе не такой, а про Нероду даже не говорю. Понятно, есть и такие как Тесликов. А куда же без них? Судя по результатам, с процентом человеческой глупости у них не лучше чем у нас, скорее, похуже. Согласись, ни с того ни с сего повернуть обратно в буржуинство – признак не самого высокого ума. Ну, теперь делают что могут.

Торчок фыркнул:

– Что повернули, как раз не удивляет. Человек по большей части – существо грешное, жадное и себялюбивое. У меня опасения про иное. Теперь усложнится всё, даже не знаю, до какой степени усложнится. Это ж такая политика…

Понятно, о чем думал Павло Захарович. О генерале не упомянули ни словом – это даже в столь личном разговоре было лишним. Да, высотные там маневры, наверное, ни один истребитель так высоко не взлетит, разве что ракеты, которые скоро начнут запускать в космос. Но Тимофей знал генерала Попутного лично, побывал на краткосрочных курсах переподготовки, имел представление, как дело происходит и совершенствуется. Генерал Попутный готовил людей здешних, работал на Советский Союз, поскольку видел в нем основную опору и для своего родного мира. По сути, а есть ли разница, раз и тут и там люди вполне родные и понятные? Опасность ошибок и злоупотреблений это не снижает, но нельзя же от своих отказываться?

– Тут, Захарыч, нужно хорошенько думать и все учитывать. Ситуация непростая, так а когда она простой была? Будем думать. Как ни крути, сначала фашиста нужно добить. Я с командировочными в десант ходил, повоевал порядком. В наших, оперативных, вообще сомнений нет. Собственно, ты и сам знаешь. Об остальном будем думать.

Торчок одобрительно крякнул:

– Отож того и хотелось. Ты, Тима, головой обстоятельный не меньше, чем минометной сноровкой. Даже не верится, что от горшка два вершка.

– Но-но! Я, между прочим, отец семейства. Там уж Тимофеич скоро на горшок сядет рулить. Расскажи лучше про эту свою знакомую, что туда попала.

– Отож можно…

Павло Захарович рассказал о своей сослуживице, которую тяжело ранило во время боев во Львове. Вроде как совсем голову девчонке разнесло разрывной пулей, но эвакуировали в ту «кальку», там медицина все же заметно вперед продвинулась, спасли и вылечили. Пришла в себя, успела осмотреться, теперь переписывается с Торчком. Жить там определенно можно, хотя первое время она сильно ругалась. Понятно, комсомолка, здешнего воспитания, тяжело в капиталистическое прошлое возвращаться. В смысле, в капиталистическое будущее, или… Не суть важно. Старший лейтенант Земляков во время своих регулярно-нерегулярных командировок исправно доставлял корреспонденцию. Вроде как без всяких вычеркнутых цензурой мест.