– Бардак прямо как у нас, – горестно сказал Земляков. – Ладно, нужно передохнуть, силов уже нет. Перекурим, потом начнем разбираться. Тима, что там из годного на ужин?
Хлеба, понятно, не имелось. Фашисты же, у них всегда так. Можно было сходить к машинам, там паек на три дня, буханки вчерашней выпечки, но желания лишний раз взбираться по лестницам у опергруппы не имелось. Так обошлись.
Сидели на мягком: запорошенные пылью шубы жалеть было незачем.
– Варвары мы, с раскосыми и запыленными очами, – вздохнул Земляков, беря с фарфорового блюда ломоть щедро нарезанного окорока. – Эх, нет с нами Павло Захаровича – его стиль сервировки.
Заговорили о задаче – вытаскивать канцелярскую добычу будет сложно. Но нужно превозмочь.
– Вот это в первую очередь, – капитан Жор указал жирным пальцем на последние подмокшие груды найденных бумаг. – Здесь определенно полные чертежи понтонов с полной спецификацией, техзадание, переписка на немецком.
– Да, это сразу берем. Вы, Егор Дмитриевич, не обижайтесь, но немецкий язык первоочередной. Все же они заказчики, – сказал Земляков.
– Даже не думаю расстраиваться, – заверил венгерский переводчик, подцепляя ножом из банки мелкие пахучие кусочки. – Вы, Женя, лучше переведите, что я такое ем.
– Это не немецкое, а французское, – объяснил столичный полиглот. – По-моему, улитки в винном соусе. Или устрицы. В общем, моллюски.
Егор Дмитриевич поспешно отставил банку:
– Господи ты боже мой! Дайте же запить!
Запивали легчайшим вином – пахло летом и то ли лимоном, то ли апельсином. Капитан Жор признал, что этого сорта не знает, но главное, что не крепкое. К вину сапер Николай принес огромную плитку шоколада – размером не меньше полуметра, упакованную в плотный пергамент.
– Вот она, мечта любой девушки! – провозгласил Земляков. – А еще говорят, что размер не имеет значения.
– Не пошлите, Женя. Вы не в Москве, а в приличном обществе, – капитан Жор принялся вытирать руки обо что-то нежно-бархатное, женское, свисающее из распахнутого чемодана. – Давайте упаковываться и браться за дело. Судя по часам, уже почти полночь. Водители нас заждались, и вообще этот андеграунд утомляет. Лично я сказал бы…
В тоннеле громыхнуло, мигнули фонарики, на головы посыпалась пыль. Сработала растяжка на «крысиной» решетке.
– Немцы! – Иванов скатился с шубы-подушки уже с автоматом в руках…