Смысл творимого был в том, что отказавшись тратить деньги на строительство крепостей, я начал в этих местах менять сам рельеф, создавая заранее условия для формирования удобных для обороны рубежей на широком фронте. Заодно постепенно происходили изменения жизни у населения в приграничной полосе.

Итак, что мы имеем на западных границах? В перспективе "Польский буфер", чьи защитные свойства вызывают у меня сомнения. Сомнения эти у меня возникли не на пустом месте. Поляки любят преподносить сюрпризы. От них можно ожидать как упорства в бою, так и массовой сдачи в плен. Тут всё зависит от текущего настроя. Мне конечно выгодней, чтобы они доблестно дрались за "Прекрасную Францию". Но есть проблема. Это сейчас поляки любят французов пылкой любовью, поскольку они помогают им избавиться от ненавистных московитов. Но что будет, когда они добьются вожделенной независимости? Могут ведь внезапно решить, что больше они французам ничем не обязаны. И зачем им теперь французы, когда рядом есть кайзер? Как и в любом обществе, германофилы у поляков есть. А это значит, что наш будущий Анджей Первый, должен иметь возможность задавить всех, кому не нравится Антанта. То есть, иметь под рукой надёжные воинские части. И части эти лучше всего сформировать уже сейчас. Причем, личный состав этих частей должен недоброжелательно относиться к германцам, не испытывать жалости к бунтовщикам и смутьянам, при этом быть стойким, храбрым, дисциплинированным. Такие люди в империи были и служить хоть по найму, хоть за идею, были согласны. Французов, в необходимости иметь преданные польскому королю части, убедить удалось. Так у будущего Анджея Первого появилась своя гвардия — латышские егеря. Комплектовалась эта гвардия добровольцами, желающими за приличное жалование (выплачиваемое французскими франками) стать опорой польской монархии. Но одних гвардейцев было мало. Их силами можно было контролировать только обстановку в столице. А как быть с провинциальными гарнизонами? Выход и тут был. В разговорах с французскими офицерами, я привел мнение Наполеона Бонапарта о том, что без хорошей военной полиции невозможно поддержание дисциплины в войсках. С этим французы были вполне согласны. Проблема была лишь в подходящем личном составе. Нужны были люди, которым всевозможные польские фантазии и мечтания совершенно побоку. Которые без всякой жалости и трепета задавят любой протест в самом зародыше. Которым совершенно плевать на то, что местные за это их будут ненавидеть. И опять Россия-матушка в моём лице, верная своим союзническим обязательствам, помогла французам решить и эту проблему. Личный состав польской военной полиции стали набирать из уроженцев Туркестана. Было решено, иметь в каждом полку по взводу военной полиции, а в каждой дивизии — полевую комендатуру. В оперативном отношении эти подразделения конечно подчиняются общевойсковым командирам, а в своей повседневной деятельности — органам военной контрразведки. Которая почему то состояла в основном из латышей и евреев, хотя поляки тоже там были. Ну и в довершении всего — Туркестанский конный полк полевой жандармерии, да дисциплинарный батальон, где унтер-офицеры постоянного состава тоже были уроженцами Азии.