На улице возле реки толпилось много народа, тысячи две, если не больше. Все спешили перебраться по узкому наплавному мосту на противоположный берег. Мост представлял собой связанные, узкие плотики, явно не рассчитанные на такое интенсивное движение. Под такой тяжестью они уходили под воду, из-за чего многих переправляющихся смывало, уносило течением. Между берегами курсировали и несколько лодок. Поняв, что мы — враги, люди, среди которых было много вооруженных мужчин, шарахнулись к реке, ломанулись на мостик, притопив его.

— Отдавайте имущество, убивать не будем! — крикнул я на кельтском языке.

Мои воины начали отбирать поклажу у удирающих, которым налегке будет легче переправляться. Никто не оказывал сопротивление. Наверное, воспринимали экспроприацию, как плату за жизнь и свободу. Захваченное мои подчиненные сносили к длинному деревянному дому, скорее всего, складу.

Продолжалось так минут пятнадцать, после чего к берегу вышли легионеры. Эти не стали цацкаться, принялись убивать всех подряд. Я приказал своим подчиненным отступать к складу, заносить в него захваченное нами, довольно большую и высокую кучу узлов, мешков и корзин, а сам вышел вперед, чтобы и нас не начали убивать, приняв за карнутов. Для римлян мы все — косматые галлы, которые хороши только мертвыми.

— Свои! Четырнадцатый легион! — кричал я на латыни, когда кто-либо из одуревших от убийства легионеров приближался к нам.

Они ругались и шли дальше искать добычу. Видимо, в штурме принимали участие сразу несколько легионов, потому что движуха по Кенабу продолжалась до рассвета. Толпы легионеров бродили по улицам, искали, чем бы поживиться и кого бы изнасиловать или убить. Из разных мест доносились звуки стычек. Не удивлюсь, если узнаю, что это легионеры выясняли, кому должна принадлежать добыча. На нас, к счастью, никто не напал. Может быть, потому, что отряд был достаточно большой, в два раза превосходил центурию, разбившись на которые и шлялись по поселению легионеры.

На рассвете легионеры начали покидать Кенаб, унося награбленное. Вместе с ними вышла и половина моих подчиненных, прихвативших самое легкое из добычи. За остальным приехали на лошадях, чтобы нагрузить их. На складе мы нашли запас мехов, беличьих, лисьих, куньих, волчьих и медвежьих. Видимо, купец собирался отвезти их летом на лодках к устью реки Лигер и там продать римским купцам. Мы сделаем это вместо него. За армией следует большая группа торговцев разного уровня, которые готовы купить по дешевке, что угодно.

Последними, когда совсем рассвело, вывели из поселения пленных женщин и детей, около полутора тысяч. Это те, кто не успел переправиться на противоположный берег и не погиб. Улицы Кенаба были завалены трупами. Неподалеку от ворот начался аукцион по продаже рабов. Я подивился смелости рабовладельцев. Ведь знают, что взбунтовалась вся Косматая Галлия, но не боятся, что товар отобьют, что сами станут рабами. Видимо, проплачивают безопасный путь. Знатные кельты с презрением относятся к беднякам и уж тем более к рабам, даже бывшим соплеменникам. Если попал в рабство и не сумел выкупиться, значит, такова волю богов, и ты такой же товар, как бараны или свиньи.