Утром мимо нашего каструма везли погибших. Арбы были заполнены с верхом. Римляне лежали вперемешку с кельтами. Смерть помирила их. После очистки территории возобновились осадные работы. Пандус уже приблизился к валу поселения, скоро подрастет до его высоты. Обе башни готовы. В нужный момент их подкатят к валу, пути расчищены и выровнены. Чего не отнимешь у римлян — они хорошие инженеры-строители. Работы продолжались, несмотря на проблемы с питанием. Гай Юлий Цезарь навещал легионеров на сооружении пандуса, спрашивал, не лучше ли снять осаду и уйти в Провинцию? На что легионеры бодро отвечали, что потерпят. Перед этим им, правда, сообщили, что в Аварики собраны запасы зерна со всех земель битуригов и что поселение будет отдано на разграбление, причем беспощадное. Так что не удивительно, что позорному и голодному отступления легионеры предпочли пожить недолго впроголодь, а потом оттянуться и поживиться на славу.

Штурм начался на следующее утро во время проливного дождя. Повстанцы оставили на стенах небольшое количество караульных, предполагая, что римляне в такую погоду не будут воевать. Этим и воспользовался Гай Юлий Цезарь, тайно сосредоточив легионы у пандуса. По сигналы они бросились на штурм и сразу захватили стены. Конницу не приглашали, и без нее хватало желающих. Не сомневаясь, что штурм будет удачным, и помня, что было в Кенабе, я приказал своим подчиненным, всем семи турмам, седлать лошадей. Повел их в объезд болота к броду через реку. Там мы переправились на противоположный берег и поехали вдоль него, пока не оказались напротив Аварика. Здесь был большой пойменный луг. Вода уже ушла с большей его части, оголив раскисшую землю, в которой вязли ноги. Я разместил турмы так по краю леса, подступившего к лугу, чтобы никто из повстанцев, переправившихся через реку, не проскочил мимо нас.

Ждать пришлось не больше часа. За это время римляне, видимо, преодолели сопротивление осажденных на улицах поселения. На берег реки начали выбегать женщины и дети с узлами, мешками, котомками или налегке. Десятка три лодок, вытащенных на берег у поселения, спустили на воду и начали переправлять жителей на противоположный. Там беглецы босиком, чтобы легче было идти по грязи, направлялись по раскисшей дороге к лесу. Чем ближе были деревья, тем радостней становились лица. И тут такой облом! Впрочем, сперва нас приняли за своих, за один из отрядов Верцингеторига. Истину узнали слишком поздно. Догадываясь, что рабов все равно отберут, а по-тихому продать работорговцам не получится, по причине отсутствия таковых, не вернулись еще, мы отпускали аварикцев, обобрав, само собой, причем не до нитки. Отнимали ценную поклажу, в первую очередь деньги, и снимали украшения, но одежду не трогали, а из продуктов забирали лишнее по нашему мнению. Попавшиеся криками предупредили идущих следом. Те попробовали обойти нас по широкой дуге, тоже влипли, после чего передали остальным, чтобы зря не месили грязь, шли по дороге, по кратчайшему пути, что мы всего лишь грабители, и жители поселения покорились судьбе. Маленькими группами подходили к нам, молча отдавали вещи и налегке топали дальше по лесной дороге. Некоторые вышвыривали барахлишко еще на подходе к нам. Се равно пропадет. Мне даже показалось, что беглецы, не скажу, что с радостью, но с облегчением, расставались со своим скарбом. Видимо, так появлялась уверенность, что мы не погонимся, чтобы убить, побоимся оставить захваченное без присмотра. Куча конфискованного становилась все выше, а большой кожаный мешок с украшениями и деньгами все полнее.