Когда когорта помпенианцев подошла к деревне, на ее полях, часть которых была расположена на горном склоне и видна издалека, все еще работали легионеры, заканчивали погрузку снопов на арбы. Сама деревня казалась пустой. Уверенные в том, что врагов поблизости нет, помпенианцы шли походным строем, закинув легкие круглые щиты за спину. Обычно он висел на пилуме, положенном на плечо. Шлемы висели на груди, зацепленные за специальный крючок, приделанный к доспеху. Заходить в деревню когорта и не собралась, двигалась по главной дороге, расположенной метрах в ста от крайних домов и возле склона холма, поросшего маквисом. После обильных дождей кусты обзавелись густой зеленой листвой, надежно укрывшей спрятавшихся там германцев-пехотинцев. Дальше по дороге за холмом стояла наготове конница. Она должна была начать атаку, когда когорта подойдет поближе, но что-то пошло не так. Наверное, кто-то из легионеров заметил в кустах германца, всполошился, после чего пехотинцы, засевшие там, первыми бросились в атаку. Их сразу поддержали соратники, выбежавшие из-за крайних домов деревни, а потом подключилась и конница.

Когда я вступил в дело, на дороге рубилово уже шло полным ходом и не в пользу наших врагов. Сработали внезапность и отсутствие больших щитов. Легионеры привыкли работать, прикрытые спереди почти полностью. Круглый щит метрового диаметра такой защиты не обеспечивал. Постоянно приходилось выбирать, что защищать — верхнюю часть туловища и голову или нижнюю и ноги? Германцы-пехотинцы имели такие же круглые или примерно такой же площади овальные щиты и прекрасно владели ими, а более длинные, чем пилумы, копья позволяли практически безнаказанно наносить быстрые уколы на разных уровнях.

Передняя часть когорты, десятка три легионеров во главе с центурионом, как бы выдавилась из схватки. Они построились спина к спине, чтобы отражать атаки в двух сторон. Вот на них я и повел конницу. Первым делом напал на центуриона, который стоял на правом фланге шеренги, которая отбивала атаки со стороны холма. Это был рослый тип в бронзовом шлеме с поперечным, редко встречающимся гребнем из черных конских волос и чешуйчатом доспехе, надетом поверх кожаного поддоспешника с птеригами на плечах — фестонами с бахромой на концах. Спереди на перекрещенных ремнях закреплены четыре серебряные фалеры. Ножны гладиуса на левом боку, а на правом кинжал. Сам гладиус был в руке у центуриона, который действовал им очень умело, не только атакуя, но и отбивая вражеское копье, причем настолько увлекся боем, что заметил меня слишком поздно. Я всадил ему наконечник пики в шею у плеча. Центурион еще успел ударить гладиусом по ее древку, скорее, инстинктивно, поскольку нанести серьезный урон при рубящем ударе этим оружием сложно. Я сразу выдернул наконечник и поразил его соседа, старого легионера с вдавленным, как у сифилитика, носом. Остальных перебили следовавшие за мной германцы.