Особенно хорошо мне спалось на «Боевых средствах флота», которые преподавал капитан третьего ранга Феонин, мстительный зануда. Это была первая пара в понедельник. Все, включая препода, были с похмелья и не выспавшиеся. Феонин читал по своему талмуду — большой толстой общей тетради, передвигая деревянную линейку по странице, чтобы не перепутать строки, а мы должны были записывать эту якобы секретную информацию времен Второй мировой войны в секретные тетради и потом учить по ним. На перемене мы передвигали линейку назад, и Феонин читал по второму разу, а мы делали вид, что записываем. Бубнил он монотонно, убаюкивающе настолько, что и сам засыпал. Следом за ним вырубалась и почти вся группа. Как только препод начинал подавать признаки просыпания, те, кто бодрствовал, будили своих соседей. Рядом со мной сидели исключительно приличные люди, разбудить было некому — и снова здравствуй, швабра! В итоге Феонин взъелся на меня и еще трех курсантов из нашей роты, в результате чего «БСФ» я сдавал трижды, хотя ко второму разу уже знал этот предмет лучше препода. Так мало раз потому, что после второй неудачной попытки мой одногруппник Игорь Хижняк, выросший в городе Батайск Ростовской области, где, видимо, привыкли перекрикиваться через степь, выйдя в коридор, слишком громко и артистично сказал на казацком диалекте, что думает о Феонине и прочих боевых средствах флота. В итоге для троих следующая попытка оказалась удовлетворительной, а Игорю пришлось сдавать еще раз. Что для него оказалось не трудно. Он всего лишь пожаловался по телефону своей тете, которая была заведующей столовой в штабе Одесского военного округа, что из-за какого-то всего лишь капитана всего лишь третьего всего лишь ранга не может отправиться на плавательскую практику, после чего сдал на «отлично», даже ничего не сказав по предмету.

— Шо ж ты, поц, сразу не позвонил?! — задал прямо таки напрашивающийся вопрос один из нас троих, одессит по национальности.

— Тогда бы не так обидно было, — загадочно ответил Игорь Хижняк.

Почему-то никто из нас троих не стал выяснять, кому — преподавателю или курсанту — было бы обидно? Наверное, у остальных, как и у меня, возникла мысль, что присутствовали при сакральной встрече двух родственных душ.

133

Как только начинаю вспоминать свое советско-российское прошлое (или будущее?!), так обязательно случается что-нибудь неприятное. К реальности меня вернул басовитый голос кормчего, сообщивший, что к нам плывет много лодок с воинами. Поскольку мы у вражеского берега, непрошенные гости были не лучше скифа, как сейчас римляне вслед за греками называют всех кочевников.