Операцию начали рано утром. Трофейная либурна, которая одним своим видом должна была разжечь желание отомстить, под моим командованием вышла из бухты и начала маневрировать неподалеку от входа. Якобы мы отрабатывали греблю. Выглядело все вполне правдоподобно, потому что гребцы по большей части были непрофессионалами, набранными из добровольцев, и постоянно сбивались с ритма, цеплялись своими веслами за соседние, из-за чего либурна выписывала на водной глади каракули.

С вражеских судов понаблюдали минут пятнадцать, поняли все так, как нам требовалось, после чего кинулись в атаку. Заметив это, либурна повернула в сторону бухты и начала торопливо и постоянно сбиваясь, грести к ней. Получалось у нас очень плохо. Настолько плохо, что в полукабельтове от входа в бухту первая квадрирема настигла нас. Грамотно пройдя вдоль нашего правого борта, она сломала несколько наших весла и погасила свой ход настолько, что двигалась всего лишь чуть быстрее либурны. Несколько матросов зацепились длинными баграми за наш планширь и принялись подтягиваться. Другие разворачивали в нашу сторону «ворона», рядом с которым стояли легионеры, готовые переправиться на либурну, а у левого борта — стрелки, готовые поразить любого, кто появился на ее палубе, к тому моменту опустевшей.

Я находился в кормовой части трюма либурны возле отверстия для весла, через которое пытался отслеживать обстановку. Обзор был, мягко выражаясь, скверный. Я хорошо видел часть борта квадриремы, вымазанный черной смесью на основе битума, который привозят с Ближнего Востока. В одном месте покрытие было содрано практически до досок, наверное, одним из наших весел, которое неумелые гребцы не успели втянуть внутрь. За что и поплатились. Весла перед тем, как сломаться, хорошенько наломали костей и нанесли ушибов тем, кто их держал, и соседним гребцам — отомстили за свою гибель. Нескольким раненым сейчас оказывали помощь в трюме. Зато слышал я всё прекрасно. Тем более, что звуки знакомые: команды матросам, скрип талей, грохот при ударе клюва «ворона» о палубу, топот ног легионеров, перебегающих на либурну…

Услышал и протяжный вой буцины, которая словно пародировала умирающего быка. Доносился он не с квадриремы, а с одной из наших лодок, стаей приближавшихся к вражескому судну. Уверен, что и помпеянцы услышали ее и заметили, что мелочь пузатая собирается атаковать их самих, пока атакуют либурну, и отнеслись к этому всерьез: судя по крикам, отзывают легионеров на квадрирему.

— Выходим наверх! — скомандовал я и, прикрывшись щитом, первым поднялся по трапу на главную палубу.