Максим Леонидович налил себе самогону из Журавлёвой банки и опрокинул в рот.

– Веская. Эта причина называется временной парадокс. Их, парадоксов, существует два рода, знаете ли. Первый – это тот, что мы с вами организовали. Вы ушли в прошлое, повстречали там моего племянника, вырастили его там, используя наши наработки, потом вернулись назад – ещё до того, как этот племянник отправился туда, к вам, и всё нам рассказали. Мы на основании вашего рассказа сформировали те самые наработки и дали ему те самые знания, которые помогли случиться тому, что случилось. Это парадокс первого рода – замкнутая петля, которая сшивает две плоскости реальности в одной точке, – профессор, не поднимая глаз, вертел в руках свою стопку. – Но вы попросили передать Дмитрию, чтоб он предупредил вас о вашей жене и был осторожен в пути со своей… Н-да… Инеш и Карагаш. Я не предупредил, они погибли, и ваши дети осиротели. Ваш сын остался инвалидом, а сам Дима оказался на грани.

– Так почему, а, Проф?

На Журавля было страшно смотреть.

– А вот если бы я предупредил и они остались бы живы, то история пошла бы совершенно иначе и никакого отношения к тому, что вы мне рассказывали, не имела бы. Не говоря о такой мелочи, что вы бы тут сейчас не сидели.

– Открытая петля? – пробормотал Рафик.

– Скорее что-то типа того, когда швейная машинка застрянет на одном месте. Каждый виток – это новый вариант истории. Какие-то петли сильно затянуты, какие-то свободны, и в конечном итоге нить обрывается.

– Катастрофа? – угрюмо спросил Журавль.

– Нет. Нет, конечно. Во всяком случае, не глобальная. Но в тот момент, когда Дима воспользовался бы знанием, история ушла бы вразнос. Начала бы наматывать витки и, в конце концов, стабилизировалась на каком-то варианте. Но в этой истории исчезли бы возмущающие факторы.

– То есть я и Данила?

– То есть и вы, и Данила, и ваши дети. И уж про привой говорить совершенно не приходится. Предупреди я Дмитрия – и я своими руками всех бы и похоронил. А уж каким образом произошло бы ваше «изъятие из реальности», никто вообще предугадать не возьмётся. Нет нас – и точка! Короче, узнавать это экспериментально никакого желания не имею. Это и есть временной парадокс второго рода.

– Бабочка Бредбери? – то ли спросил, то ли подтвердил свои мысли Рафик. – Любая система стремится в состояние с наименьшей энергией. История выберет то состояние, когда не будет факторов, вызвавших колебательный процесс.

– Считай, что зачет сдал, – кивнул ученику профессор и поднял глаза на собеседника. – Но раз вы, Александр Александрыч, не исчезли, то давайте о вас и поговорим. Операцию вам сделали, очень удачно получилось. Всё-таки те люди в хирургии – это величина. Программу обучения для Дмитрия с ваших слов мы составили, и он её, смею заметить, усвоил. Особенно хорошо гипноз стал получаться.