– Брось, – махнул я рукой и наклонился, расстегивая молнии на сапогах. – Между нами, врачами, говоря, что естественно – то не безобразно.

– А это в честь чего вообще? – Софья демонстративно покачала тортиком.

– Пятница тринадцатое, – меланхолично пожал я плечами, распрямляясь. – Порой в такие вечера творятся страшные злодейства и великие непотребства.

Она неожиданно зло прищурилась:

– Так, ребенок, может, мне лучше прямо сейчас тебя за дверь выставить? С твоими подростковыми фантазиями?

Я неторопливо повесил куртку на гвоздь и обернулся, стараясь придать своему голосу убедительности и укоризны:

– Поразительно, как в такую очаровательную головку могут приходить столь похабные мысли? Да еще по столь незначительному поводу…

Софья побуравила меня взглядом исподлобья. Видимо, я прошел какую-то проверку, потому что спустя пару секунд она начала краснеть. Посторонилась и смущенно забормотала, глядя куда-то в пол:

– Проходи… Я сейчас чай… Только лук доварю, там уже почти готово.

– Лук? – заинтересовался я. – Французской кухней балуешься?

Мы склонились над эмалированной кастрюлькой, парившей на электрической плитке.

– Вот. – Девушка подняла крышку, показывая.

Там в побулькивающей желтоватой жижице лоснилась мелко порубленная луковица.

– Ага, суп с плавленым сырком, – догадался я, принюхавшись. – Лук, морковка, картошка и вареная колбаса?

– Здесь упрощенная рецептура. – Софья швыркнула с ложки, пробуя готовность. – Только лук. Вряд ли ты настолько голоден… Ты как вообще меня нашел?

– Будешь смеяться, – я завертел головой, осматриваясь, – но прием «родственник из провинции» в твоей регистратуре сработал. Главное, пожалостливее шмыгать носом… Сколько тут у тебя, метров десять есть?

Высокий потолок был свежевыбелен, вдоль стены – односпальная панцирная кровать, прикрытая узорчатым покрывалом, на полу – тонкий матерчатый половик. В общем, чисто и опрятно, даже несмотря на кривовато поклеенные обои. Да и сама Софья в легком домашнем халатике и в теплых тапках на три размера больше выглядела неожиданно уютно.

– Девять. – Она тоже заозиралась. – Это еще ничего, за стенкой четыре с половиной, да на семейную пару с младенцем.

– Весело, – заметил я и прошел дальше, к столу.

Обои над ним пестрели надерганными из журналов картинками, преимущественно с Мироновым, Тихоновым и Делоном.