Эльвира указала на стул за учительским столом, но Мэри качнула головой:

– Мне на ногах удобней. Добрый день! – Она обвела нашу небольшую, всего двенадцать человек, группу глазами и чуть заметно улыбнулась мне, узнав. – Давайте сделаем так: я расскажу вам немного о себе, а потом мы поговорим о вас. Мне действительно интересно, как вы живете в школе и дома, что едите, что смотрите по телевизору, что читаете, какими видами спорта занимаетесь. Какие у вас есть хобби, куда вы ездите отдыхать на каникулах, жили ли вы в других городах Советского Союза и кто у вас по профессии родители. В общем, что такое советские люди, чем вы похожи на нас и чем от нас отличаетесь. Хорошо? – Она оглянулась на присевшую Эльвиру, и та одобрительно кивнула.

Я слушал чуть архаичный для меня американский английский, запоминая его особенности, и пытался договориться с разыгравшейся паранойей. Ладно, то, что в прошлый раз этой американки не было у нас в школе, можно связать с изменившимся из-за меня режимом работы ленинградского КГБ. Но вот как объяснить подкачанное знание о том, что в прошлый раз Мэри вообще не бывала в Союзе? Тут моя фантазия терялась.

Поэтому я сидел тихо и размышлял не столько о том, что говорит Мэри, сколько о том, как она это делает.

Вот почему в ней чувствуются внутреннее напряжение и легкая неестественность? Только ли от непривычной аудитории или за этим стоит что-то еще? Мне кажется или она чем-то озабочена? Почему она заулыбалась с каким-то непонятным облегчением, узнав, что мы все родились и выросли в Ленинграде? Неясно.

«Тут что-то не так, – нашептывала моя осторожность. – Она здесь неспроста. Не забывай, тебя ищет не только КГБ».

«Как?! – восклицало в ответ мое второе «я». – Ну как ЦРУ могло бы вычислить в анонимном отправителе единственного послания школьника, учащегося именно в этой школе?! Придумай, по каким признакам?!»

Осторожность морщила лоб и честно признавалась:

«Не знаю. И знать не хочу! Сиди не отсвечивай, смотри в парту».

«Ага, – парировал я. – Очень естественное поведение. Оглянись».

Урок шел живо и уже незаметно для присутствующих перевалил за экватор. Мэри то сыпала именами неизвестных в Союзе американских литераторов, то вспоминала о детстве на пыльном ранчо. Наши в ответ наперебой рассказывали о летних поездках к морю, о советских кинокомедиях и мультфильмах.

Я, расслабившись, тихо улыбался. Зря.

– Андрей, – вдруг включилась Эльвира, – а ты что весь урок молчишь? Давай поговори немного.

Все уставились на меня.

– Кхе… – Я стремительно перебрал в уме темы, уводящие от меня подальше. – Мэри, а что это у вас за вещица такая необычная? – Я указал глазами на выглядывающую из-под манжеты фенечку. – Это то, о чем я подумал?