— Да? — отозвался старичок без малейшего интереса. — Ну, вам виднее, а поскольку это не имеет никакого отношения к Великой Системе расчета подлинной истории, я и голову себе не собираюсь забивать этими вашими житейскими глупостями! Не мешайте, мне надо работать…
— Милейший господин Скалигер, — вкрадчиво сказал Рошфор. — Я был бы вам весьма признателен, если бы вы подобным образом разделались со всеми шестью письмами…
— А зачем?
— Я дам вам целых пятьдесят пистолей, и вы себе купите много бумаги и чернил, незаменимых для расчетов… для ваших гениальных расчетов!
— Вы, пожалуй, правы, — неохотно признался старичок. — Эти проклятые торговцы никак не хотят давать бумагу даром, сколько я им ни растолковывал значение Великой Системы для грядущих поколений… Давайте сюда ваши глупости!
Он вырвал у Рошфора свитки и вновь скрылся за грудами книг. Слышно было, как он громко бормочет под нос о ничтожестве житейских мелочей пред лицом великой и стройной хронологии, которая когда-нибудь непременно овладеет умами всего человечества.
Глава десятая, в которой д'Артаньяну вновь приходится вспомнить об одной своей старой проказе
Глава десятая,
в которой д'Артаньяну вновь приходится вспомнить об одной своей старой проказе
Примерно через четверть часа д'Артаньян вынужден был признать, что Рошфор вновь оказался прав: выскочивший из бумажного лабиринта безумный старичок сунул им письма, сгреб пистоли и опрометью помчался назад к столу. Хватило одного взгляда, чтобы удостовериться: этот гениальный безумец — или безумный гений — вмиг расшифровал послания, не вникая в их смысл. Все планы заговорщиков были теперь, как на ладони — с точным перечнем имен, обязанностей, замыслов и привлеченных для их реализации сил. Сумасшедший астролог по имени Скалигер так и не узнал, что его усилия помогут спасти короля Франции и его первого министра…
Уже на улице д'Артаньян сочувственно вздохнул:
— Бедняга… Скажите мне, Рошфор, правда ли, что, как я слышал, земля круглая, как шар…
— Но она и в самом деле круглая, д'Артаньян, — сказал Рошфор. — И представляет собой огромный шар.
— Бросьте шутить! — воскликнул гасконец. — На всем пути от Беарна до Парижа я, уж поверьте, не заметил ничего подобного — земля везде плоская, как доска. Конечно, кое-где попадаются возвышенности и горы, не без того, но я никогда не поверю, что ехал по
Улыбаясь, Рошфор сказал:
— Даю вам честное слово дворянина, д'Артаньян, что земля — шар.