Под безмятежным небом лежала страна, где десять голодных, живущих по правде, всегда накормят одиннадцатого, у которого своя правда. Человек слаб, но всегда найдёт оправдание своим слабостям. Это тоже одна из правд. Я, как никто, понимал и бабушку Катю, и атамана Пима. Теряя страну, они, как и я, теряли себя. Не трудно принять новую власть. Но как это сделать, если новая власть не принимает тебя?

Ни облачка в окоёме, ни знака тревоги…

Глава 19. Всё не так

Глава 19. Всё не так

Домой мы добрались к вечеру. Бабушка будто ждала за калиткой. Выскочила, а в глазах слёзы. И дед от порога:

– А вот и наш Сашка приехал!

Они всегда радовались моему появлению. Даже когда я просто возвращался из школы. Если и есть на свете шестое чувство, то это любовь. С уходом моих стариков она умерла. Во всяком случае, я больше её не видел. Но сейчас! Сейчас в каком-то безотчётном порыве я бросаюсь в объятия. Чуть не забыл на телеге фуфайку и свои железные прибамбасы.

Дед ушёл помогать Екатерине Пимовне. Дождавшись его возвращения, Елена Акимовна потащила меня к столу:

– Проголодался, внучок?

– А то!

Сегодня на ужин фаршированный перец. И где они его только добыли в начале июня?

– Анька вчера из Натырбова привезла, – пояснила хозяйка, нарезая скибками[50] хлеб, – из колхозной теплицы.

– Как она?

– Дык как? – Бабушка застывает, удивлённо глядя на меня. Такие вопросы я, на её памяти, не задавал. – Анька как Анька. – Она снова взялась за нож. – Умотала с утра на первый автобус. Сон ей дурной приснился. Будто она в церкве стоит, босиком и простоволосая. В той церкве ни единой иконы, а вместо купола звёзды. Не случилось бы что.

– Тако-ое, – отозвался дед.

– Вот тебе и «такое», старый дурак! – ни с того ни с сего вспыхивает Елена Акимовна. – Пашка сказала, что всё не к добру. Разрушенный храм – это к бедности, страданиям и болезни.

– Тю на тебя!

Я поперхнулся, закашлялся. Уж больно дурной сон бабушки Ани перекликался с событиями минувшего утра. Неужели дошло? Взрослые прекратили словесную пикировку и принялись в две руки колотить меня ладонями по спине.

Некоторое время все ели молча. Начинка постная: капуста, лук, помидоры и, собственно, сам перец. Подлива насыщенная, густая. Бабушка ещё не привыкла, что я теперь ем всё подряд. А может, просто захотела побаловать. Специально для меня четыре перчины набиты рисом, сдобренным мясным фаршем. Ну ещё бы, добытчик! В закрытой веранде одуряюще пахнет клубникой. На мой маломощный пай Пимовна выделила полный эмалированный тазик:

– Куда мне? С позапрошлого года варенье стоить. Лёшка не жгрёть. Я своё шелковицей выберу. Вы ж всё равно не гоните…