— Ничего такого, вы не подумайте. С автомобилем все в полном порядке, просто он из другой армии, якобы. Я у старшего машины документы проверил, вроде не врет. Но возмущался он очень, требовал предоставить ему связь с командующим….

— Со своим или нашим?

— Что? — переспросил Храпов.

— Я говорю: с нашим командующим или со своим? И почему не с командующим фронтом?

— Конечно со своим! А где я ему здесь связь с 62-й армией возьму? Пусть доставит вас в Клетско-Почтовский, а там ему все растолкуют, что к чему! И связь предоставят, если она ему действительно необходима.

— А чего он возмущается? Ты объяснил ему, что у нас важное задание Особого отдела армии? Подожди, я сам сейчас с ним переговорю. Нам здесь ночи дожидаться, тоже особого резона нет.

— Да я прекрасно вас понимаю, и как только ему не объяснял! Но он ничего и слышать не хочет, уперся как…. Этот лейтенант настырный как танк! Хотя, больше на моряка смахивает. А вот и он, легок на помине.

К нам стремительной походкой приближался решительно настроенный, лет двадцати пяти — двадцати семи, младший лейтенант. Подойдя, представился:

— Офицер связи 20-й мотострелковой бригады лейтенант Корчинский, — протянул удостоверение личности и сложенную вчетверо какую-то бумагу.

В том, что это действительно моряк, сомнений не было ни грамма, судя по видневшейся из-под гимнастерки тельняшке. Орден Боевого Красного знамени, Красной звезды и медаль 'За отвагу' свидетельствовали о том, что парень этот не робкого десятка и наверняка успел побывать во многих переделках. И, скорее всего в Крыму, почему-то подумал я, вглядываясь в его загорелое лицо.

Удостоверение было в полном порядке. А в бумаге, адресованной командиру 124-й стрелковой дивизии, значилось, что: 'в соответствии с боевым распоряжением командующего 21-й армии, мотострелковый батальон 20-й мотострелковой бригады, 13 танкового корпуса, влившийся на пополнение 124-й стрелковой дивизии, должен быть немедленно возвращен в 13 тк, и передан для отправки офицеру связи 20-й мсбр лейтенанту Корчинскому'. Об исполнении следовало донести начальнику штаба 21-й армии. Снизу красовались хорошо знакомые мне росписи: красным карандашом — заместителя начальника штаба 21-й армии подполковника Фролова, и синим — военкома штаба, старшего батальонного комиссара Нестерова. Единственный вопрос вызывала дата написания этого распоряжения — 23 июля 1942 года. Хотя, судя по последним событиям, можно было смело проболтаться в тылах армии и две недели, пытаясь разыскать нужное подразделение. Так оно и вышло на самом деле. После моего вопроса на эту тему, Корчинский принялся эмоционально и с подробностями пересказывать историю своих поисков злосчастного мотострелкового батальона, который, конечно же, лишь по нелепой случайности, какой-то неизвестный военачальник решил передать в состав 124-й дивизии. Я оборвал его на полуслове, задав вопрос: