Появившийся вчера в Йонгдьжине на какой-то час разведчик по фамилии Зая, обсуждая подробности, счел нужным сообщить ему, что принять на борт потребуется около 20 человек десанта. Катеру такого типа, который он увидел в Нампхо, столько не вынести. Даже если они и поместятся на палубе вповалку, то на оружие и боеприпасы просто не хватит места. Кроме того, боеспособность самого катера в таком случае упадет даже не до нуля, а еще ниже – а это при любом осложнении ситуации может иметь только один исход.

Принятое сначала решение было предварительным, и Алексей надеялся, что разведчики найдут для своей цели что-нибудь получше. Но снова прибывший в Йонгдьжин через несколько дней инженер–старший лейтенант Петров подтвердил, что к исполнению назначен план, предложенный им с самого начала. Значит, все же минзаг. «Кёнсан-Намдо».

Повторив это слово еще несколько раз, чтобы довести его произношение до уровня, хотя бы приблизительно понятного потенциальному собеседнику, Алексей продолжал машинально заниматься делом: в данную минуту – сортировкой патронов к «сорокапяткам». Осечки на стрельбах могли иметь самые разные причины, и дефекты отдельных унитаров вполне к ним относились, поэтому при малейших признаках того, что с патроном что-то не так, Алексей без колебаний откладывал его в сторону, в полуразвалившийся дощатый ящик, где уже лежало десятка полтора тускло сияющих консервированных сгустков смерти.

Матросы беспрекословно вытаскивали из погреба все новые и новые ящики, украшенные жирными черными штемпелями с мало что говорящими неспециалисту аббревиатурами – в дополнение к такому же малополезному номеру завода и году изготовления; Последним был 1945-й – замечательный по всем признакам год. Каждый проверенный военсоветником ящик матросы укладывали как следует и снова утаскивали вниз – на место.

Пришедший через пару часов, практически к концу работы, и вздумавший проверить его офицер-кореец что-то с большим неодобрением попытался втолковать советнику, потрясая забракованным патроном и произнося отдельные (для понятности), отрывистые слова. Посмотрев на него с иронией, усталый и удовлетворенный Алексей указал рукой на обмотанную сейчас брезентовым чехлом тумбу с пушкой, потом ткнул в патрон и изобразил пальцами правой руки неприличный жест, обозначающий на юге его родной страны понятие «кастрат». Жест, видимо, оказался международным, потому что офицер, на секунду застывший, заулыбался, закивал и положил чуть тронутый по капсюлю ржавчинкой патрон обратно в дефектный ящик.

– Эх, мне бы с вами, – обращаясь к корейскому офицеру произнес Алексей. Тот, разумеется, не понял, разведя руками, и закрутил головой в поисках переводчика, который обычно был где-то рядом с русским. Но Ли рядом не оказалось, а военсоветник только махнул рукой и поднялся, растирая багрово-серые от холода ладони.