– Явился! – демонстративно радостно поприветствовал он переводчика. – Это замечательно. Что делает товарищ Чен?

– Товарищ флагманский минер находится в Пхеньяне.

Если Ли и пытался изобразить ответную иронию, то это у него не получилось. А может, он просто иронии и не понял – хотя то, что флаг-минер находится в 350 километрах от места, где вот-вот будут гробить лучший боевой корабль флота с достаточно опытным уже экипажем, должно было касаться его в первую очередь.

– Ладно, – махнул Алексей грязной ладонью, едва сдерживаясь, чтобы не потереть лицо, стянутая ветром кожа которого отчаянно чесалась. – Переведи этому парню, что пора заканчивать, я уже замерз как собака.

Китаец с полминуты помолчал, переваривая идиому, потом, глядя в небо, произнес неожиданно длинную фразу на корейском. Матрос, выслушав, захихикал, а потом, как ребенок, изобразил собачий лай.

– Bo-во, – подтвердил Алексей. – Половину кожи оставили на железе. Давай, заканчиваем.

Отогрев пальцы дыханием, он помог матросу закончить сборку, не обращая внимания на мнущеюся позади и явно тоже мерзнущего переводчика. Вытирая руки давно намасленной и плохо мнущейся на морозе ветошью, оба улыбнулись друг другу. Сзади подошел командир минзага, в своей вечной ушанке с вырезанной из монетки медной звездочкой по центру.

– Большое спасибо, товарищ, – перевел Ли. – На испытаниях из этой пушки дважды были… осечки.

Последнее слово переводчик произнес с некоторым сомнением, но Алексей кивнул, и тот тоже кивнул в ответ, успокоенный. Грамматика в прозвучавшей фразе несколько хромала, но поскольку смысл все равно был понятен, то обращать на это внимание Алексей не стал, хотя Ли обычно такое только приветствовал. Немножко пообсуждав поведение полуавтомата и выдав обоим корейцам несколько полученных еще в училище советов по его боевому применению, капитан-лейтенант замерз окончательно; и окончание разговора пришлось скомкать. Алексею показалось, что Ли тайком ухмыльнулся, но мерзнущий в Корее русский человек – это действительно было забавно, поэтому он не обиделся.

К четырем часам дня, потратив целых двадцать минут на достаточно скромный обед, вкуса которого он просто не осознал, Алексей вернулся к «сараю», под который был замаскирован минзаг. Итак, минной постановки сегодня ночью не будет. Это, разумеется, плохо. Будет отдых. Возможно, какая-то полезная черта в происходящем есть, потому что если там, где мины ставили уже трижды, за последнюю неделю кто-то подорвался, или хотя бы если новые минные банки обнаружены противником при профилактическом тралении, несколько последующих дней каждый задрипанный сторожевик будет смотреть в оба в надежде обнаружить наглый минный заградитель.