– Но вы сами понимаете, с двумя батареями в наши дни особо не разбежишься. Какие огневые средства есть собственно в базе, я уже узнавал – практически никаких. Так?

– Так, – вынужден был согласиться Алексей. – Пара «21-К» и один пулеметный ствол на том корабле, который вы назвали «сторожевиком». На самом деле это минный заградитель, но разница небольшая. Там и сям есть несколько разнотипных пулеметов. На одной из шхун стоит японский двадцатипятимиллиметровый зенитный автомат, одностволка, разумеется. Тип «девяносто шесть», приходилось такой видеть?

– Да, – коротко ответил майор и тут же, мотнув плечом, переключился с Алексея на какого-то сержанта, выдав порцию довольно однообразного мата. Он нервничал. Колонна опоздала на несколько часов, не попавшись вражеским самолетам, но упустив при этом остаток светового дня, и батареи были сейчас уязвимы для удара с воздуха не намного меньше, чем на марше. Сделать предстояло еще массу вещей – от собственно земляных работ до выкладывания сети связи и всего прочего, о чем Алексей имел не особо большое представление. Поэтому можно было догадаться, что со сном у зенитчиков сегодня сложится не слишком.

– Вас что, не предупредили, что мы прибудем? – спросил майор, откричавшись и снова повернувшись к нему.

– Нет.

Алексей мог бы добавить, что это и послужило причиной того, что он встретил земляков с руками на рукоятках крупнокалиберного пулемета и с изготовленной к стрельбе «сорокапяткой» под боком – а об этом майор рано или поздно узнает. Но, разумеется, он смолчал. Соскучившись по «нормальному», не переводному русскому языку, капитан-лейтенант был бы рад поговорить о чем угодно, но случай был не тот. Излишняя говорливость заставила бы майора отнестись к нему иначе.

– Почему, как предполагаешь?

Переход на «ты» произошел сам собой, как и должно было быть. Китайская военная форма не предполагала наличия погон, а ватная куртка, в которую был одет командир зенитчиков, была самой нормальной – в таких ходят и рядовые. Это помогало.

– Азия, – с чувством высказал простое объяснение Алексей. – Корейцы, китайцы, русские. Я здесь сейчас почти сам по себе. Делаю что могу. Захотели, сочли, что я им нужен – и я начал служить. Советовать. Не сочли – жду приказа от начальства. Дел хватает, но сейчас, в последние дни, уровня в основном лейтенантского. В такие дни, как сегодня, пара старлеев меня бы заменила. Завтра – не знаю. Будет видно.

– Завтра… – странным, напряженным тоном протянул майор. – Завтра. С утра может начаться, как по-твоему?

– Не знаю. Авиаразведки с их стороны не было давно. Может, и появится какой-нибудь любопытный летун, а потом пойдет обычный сценарий: эту базу, если так можно выразиться, жгут с достойным лучшего применении упорством, регулярно. Раз в месяц или чуть чаще, насколько я знаю. Так, для профилактики. И знаешь, майор, по моему вас сюда зря прислали. Я сам-то вздрагиваю по ночам: приплывут, выкрадут, предъявят наконец-то советского пленного в Женеве. Сплю с пистолетом под подушкой, корейский учу, рис ем так, что глаза уже косеют. Скоро сойду если не за китайца, то во всяком случае за киргиза. А тут вы – сотня с лишним советских ребят. Сложно предположить, во что это выльется, если американцы или «юги» атакуют нас завтра. А хотя бы один усиленный батальон морской пехоты сделает из нас котлету. Видели вы местную береговую оборону?