— Ты встретишь бошей прямо здесь?

— Давай не будем рыдать, плакать или стонать. Это мои люди и мой батальон.

— Тогда, если ты теперь мой муж, то будь ласков, хотя бы со мной погулять на свадьбе. Или ты собираешься поберечь силы? Так что, прошу пана.

Одинокий рыцарь, вышедший со своим отрядом биться против огромного дракона. Но в глазах Максима не было одержимости, лишь холодный расчет. Он выживет, или знает, как выжить. Чесновицкая, впрочем, теперь уже – Ненашева, постепенно успокоилась.

В ответ ее капитан шутливо, двумя пальцами отдал честь. Хорошо, что так закончилось. Повиснет на шее женщина – и сразу легче. Все же есть в этом времени что-то прекрасное. По крайней мере, эта девушка первой протянула ему руку ладонью вниз.

Глава двадцать шестая или «новенький кубик блестит на петлице» (21 июня 1941 года, суббота. До войны 20 часов 15 минут)

Глава двадцать шестая или «новенький кубик блестит на петлице» (21 июня 1941 года, суббота. До войны 20 часов 15 минут)

Утром Максима окончательно разбудило щебетание птиц. Стояла теплая, солнечная погода, безоблачная и безветренная.

Капитан Ненашев застегнул последнюю пуговицу на гимнастерке. С сожалением посмотрел на девушку, посапывающую на хрустящей простыне, на минуту задержав взгляд на ее выступающих грудях и впалом животе. Улыбнулся. Доставим ей еще одно удовольствие, оставим одну, пусть напоследок сладко выспится.

Та, будто слыша мысли Панова, так в истоме изогнулось, что Максиму пришлось несколько минут восстанавливать дыхание. Ну, мы ночью и раскочегарились! Чуть кровать не сломали. Наваждение исчезло окончательно, когда подруга выполнила правильный поворот на кровати, завернувший ее в большую часть одеяла.

Ему пора, война у Панова начнется немного раньше.

Новая теща встала спозаранку и успела оторвать лист на календаре, где в стихах «за честь и свободу» шагали куда-то в двадцать первое июня красноармейцы[486]. И обретенным родственникам предстояла дорога, вот почему Максим быстро уехал в батальон, не желая присутствовать при сборах.

Палаточный лагерь встречал капитана тишиной. Даже главный утренний злодей – черный раструб-репродуктор молчал, обесточенный накануне. Отдых, спокойствие, благодать.

Умаялись люди за последние дни.

Еще вчера они лихорадочно расставляли пушки, буквально чувствуя, как над ними нависает зловещая черная туча. Справились к девяти вечера, но в одном из дотов до сих пор работает на износ бригада оружейников, обещая впихнуть таки одну пушку дополнительно внутрь артиллерийского полукапонира.

Сегодня подъем на три часа позже обычного – пусть выспятся. Часов в десять можно потянуться на завтрак. Дальше – баня. В два часа обед, куда пойдут все заначки из местных деликатесов. Потом, по желанию, либо дальше бездельничать, либо пойти в увольнение, до десяти вечера.