— Оно, конечно, перестарок лет двадцати вроде бы тебе тоже не личит, — вздохнул Святослав, озабоченно морща лоб в поисках оптимального варианта.
Константин, не выдержав, фыркнул — двадцатилетний «перестарок» добил его окончательно — но, напоровшись на недоуменный взгляд сына, тут же поспешно пояснил:
— В горле что-то запершило. Так на сколько лет, говоришь, выбирать?
— Годков на осьмнадцать, — твердо сказал княжич. — Тут оно самое то. Тоже, конечно, лета изрядные, дак ведь и ты уж не малец. Эвон, на висках уже седина засеребрилась.
— Ну ладно. Уговорил, — согласился со Святославом Константин, подивившись в душе: «Ишь ты, до каких бесед с сыном дошло».
О женитьбе у него и впрямь до этого разговора мыслей не возникало вовсе. Образ Ростиславы он отчаянно гнал из своей головы, а остальные и даром не нужны. Да и до того ли теперь, чтобы размышлять о свадьбе? Погибшие, раненые, погорельцы… Этих похоронить, других излечить, третьих приютить…
К тому же и настроение у него было намного ниже среднего, особенно когда Константин ловил на себе печальные взгляды людей и в каждом из них читал одно и то же: «Ежели бы ты, князь, был в Рязани, глядишь, и беды этой страшной не случилось бы. Почто бросил нас и уехал невесть куда? Почто за себя мужа серьезного не поставил, а на мальцов своих понадеялся?»
А может, и не думали они этого вовсе, может, он сам себе такого напридумывал… Однако так или иначе, а тоска не проходила. Тоска, густо замешенная на чувстве вины. И от этого становилось так погано на душе, что хоть в петлю лезь.
Да тут еще одно к одному — прискакал гонец от Ратьши. Старый воевода умирал и желал перед смертью проститься со своим питомцем…
* * *
И покараша господь княжество Константиново, послаша на ны воинство свое небесное, и бысть огнь превеликий в Резани, яко в Содоме с Гоморрой, кой этот град спалиша дотла. А Константин безбожный уже к пепелищу пришед… Ярослав же княже о ту пору раны свои лечиша в Переяславле своем. Из Суздальско-Филаретовской летописи 1236 г. Издание Российской академии наук, Рязань, 1817 г.
И покараша господь княжество Константиново, послаша на ны воинство свое небесное, и бысть огнь превеликий в Резани, яко в Содоме с Гоморрой, кой этот град спалиша дотла. А Константин безбожный уже к пепелищу пришед… Ярослав же княже о ту пору раны свои лечиша в Переяславле своем.
Из Суздальско-Филаретовской летописи 1236 г. Издание Российской академии наук, Рязань, 1817 г.* * *
И разорихом Гремислав-убивец по повелению безбожного князя Ярослава землю резанскаю, и пожег град стольный. Восхотеша он и Ожск пожечь, но град оный волей божьей устояша пред ратью ворога, а дружина резанскыя, приспев туда, побиша вси, и токмо Гремислав-убивец утек прочь от суда праведнаго. А Константине-княже ворочахось уже на пепелище и узреша содеянное Ярославом, учал он землю свою сызнова отстраивать, и не о мести думы его были, но о том, дабы люд простой устроить и накормити, да град свой отстроити краше прежнева… Из Владимиро-Пименовской летописи 1256 г. Издание Российской академии наук, Рязань, 1760 г.