— У меня добрая цель — Русь защитить.

«Потому ты сейчас так щедро и поливаешься русской кровью, — ехидно заметил голос и осведомился: — Тебе напомнить имена тех, кто имел такие же добрые цели? Хотя что я тебе говорю. Ты же учитель истории — сам должен знать. А что потом у них получилось, помнишь?»

— И что мне сейчас делать? — растерянно спросил Константин.

«Уходи, — оживился голос. — Прямо сейчас и уходи».

— Чтобы ты, гад, в меня влез и пакостил по-прежнему?! — возмутился Константин.

«И не думал даже, — обиженно заметил невидимый собеседник. — Я тебя для чего вытеснял? Думаешь, для себя? Больно ты мне нужен. Да я в вашем поганом несовершенном белковом теле и часа не продержусь. Это вы себя венцом творения называете. На самом же деле человек есть нелепая ошибка природы, ее раковая клетка, которая так разрослась, что в конце концов сгубила все здоровые, а потом и сам организм, то есть планету. Вслушайся! Ведь день на дворе, а ты хоть что-нибудь слышишь? Тишина-то какая вокруг, — и уточнил: — Мертвая. А другой и быть не может, потому что все мертво».

— Врешь! Я живой! — огрызнулся Константин.

«Пока живой, — заметил голос и успокоил: — Но ты не переживай. Оно скоро пройдет».

— Во сне радиации не бывает, — возразил Константин.

«В обычном сне, — поправил голос. — Только ты-то в другом, особенном находишься. В нем все как наяву. А из этой ямы знаешь, как прет, — Хиросима близко не стояла. Их здесь двести вместе взятых».

— Сколько?! — ахнул Константин.

«Ну, может, немного поменьше. Скажем, сто пятьдесят. А что, есть разница? — почти благодушно осведомился голос и напомнил: — Пока еще есть время — уходи».

— Не уйду, — твердо заявил Константин и с необъяснимой даже для самого себя уверенностью заявил: — Не вышло силой, так ты на испуг взять хочешь.

«На сострадании к потомкам хочу сыграть, — уточнил невидимый собеседник и со вздохом сожаления уточнил: — К твоим же потомкам, к русичам, хотя, как я посмотрю, таким людям, как ты, сострадание неведомо».

— Зато тебе ведомо, — насмешливо откликнулся Константин. — Ты же у нас самый большой сострадалец. Только почему-то самых лучших людей на Руси убивал невесть сколько веков, а так — гуманист. Ты случайно не из Америки будешь, а то похож уж больно?

«А чего оскорблять-то сразу? — обиделся голос. — Просто росли вы уж больно быстро, а такого допускать нельзя, — пояснил он без тени смущения. — Не трудись я так старательно, так вы бы и вовсе на половине планеты свои хоромы раскинули. А что потом?»

— И что?

«А то! Ты про атлантов слышал? Эх, жаль времени нет, а то я бы тебе рассказал, как и отчего они исчезли».