Ингварь же молодцом оказался. Постояв возле колоды дубовой, в которой тело его брата покоилось, нашел в себе силы, чтобы рассудить здраво:

— Видать, доля его такая была.

И все. Только на мать покосился жалостливо, которая, стоя у гроба, ревмя ревела, да брату Давыду кивнул на нее, повелев, чтоб приглядел.

Разговор с Ингварем получился тоже на удивление быстрым. Да и ни к чему долго рассусоливать-то. Константин лишь спросил его на другой день после того, как тризна печальная прошла:

— Не передумал в сподручники ко мне идти?

— Нет.

— Тогда принимай княжение Черниговское. Роту завтра же при всем честном народе дашь, — и пояснил, хотя и без того понятно было: — Не хочу и дня лишнего здесь пробыть. Вроде и не виноват ни в чем, а… — и толкнул его в бок заговорщически: — Да ты и сам, поди, все понимаешь. Не маленький.

Ингварь лишь молча кивнул в ответ, весь погруженный в думы. Лишь спустя пару минут до него весь смысл сказанного дошел. Повернувшись к Константину, он недоверчиво поинтересовался:

— Княжество-то уж больно великое вручаешь.

— Княжество у меня так и осталось одно — Рязанское, — поправил тот. — Тебе же я лишь часть его вручу завтра в держание. Дани потом обговорим.

— А не боязно тебе? — спросил хитро Ингварь.

«Вот паршивец», — подумал князь.

— А тебе? — ответил он вопросом на вопрос.

— Мне — да. Есть немного, — честно сознался будущий черниговский наместник. — Но ничего. Давыд вон уже большой совсем. И умен не по годам. Если что — поможет.

— Да нет, — вздохнул Константин с сожалением. — Это ты ему, если что, помоги, — и пояснил: — Я твоему брату соседнее, Новгород-Северское княжество думаю дать. Как мыслишь — управится он?

Ингварь подумал немного. Дело-то и впрямь нешуточное. Получается, что на него теперь двойная ответственность ложится, потому что если он сейчас скажет «да», то вроде как поручителем за него будет.

— Управится, думаю, — решился все-таки ответить он.

— Вот и ладно, — обрадовался Константин и пожаловался: — Людей у меня не хватает. Земель много, а вот управлять ими некому. Ну да ничего. Это дело временное. И найду, и научу.

— Да, — согласился с ним Ингварь. — Раскинулось оно у тебя.

Впрочем, говорить «Рязанское княжество», начиная с лета 6727-го от сотворения мира, стали все реже. Намного чаще теперь слышалось иное, гораздо более уважительное и даже почтительное: «Рязанская Русь». Действительно, княжеству, которое имело территорию, чуть ли не втрое большую, чем владения всех остальных князей, не считая земель Новгорода, приличествовало уже иное название, посолиднее.