Жарким огнем занялся благородный кедр в медресе Ан-Нурия, и, не выдержав, рухнул его купол, возведенный над усыпальницей султана Нур-ад-ди-на. Рядом с ними горело погребальным факелом медресе Адилия, чуть дальше полыхал маристан[159] Нур-ад-дина. Из всех легендарных мест уцелел лишь мавзолей легендарного египетского султана Салах-ад-дина — маленький кубик, увенчанный ребристым куполом.

Захватчики с горящими от вожделения глазами жадно выдирали мозаику, щедро отделанную золотом и жемчугом, которой была украшена одна из главных городских святынь Джамия аль-Умейи, или мечеть Омейядов, воздвигнутая на месте православного собора во имя Иоанна Крестителя.

До черепа самого предтечи Христа, замурованного в одном из подземных склепов, они не добрались, но для местных христиан это стало слабым утешением, потому что город лишился почти всех остальных святынь, которых там было даже не в достатке, но — в изобилии.

Однако взятие Дамаска стало последним успехом монголов. Их войску, все больше напоминавшему обожравшуюся змею, необходимо было время, чтобы переварить проглоченную добычу.

Как знать, что произошло бы потом, но когда три скользких ядовитых монгольских гадюки только-только ползли к владениям багдадского халифа, в далекой от них Рязани император Константин принял решение и отправил очередное посольство во главе с Ожигом Станятовичем в далекую южнокитайскую империю Сун.

И как-то так совпало, что еще за полгода до взятия Дамаска на юге владений великого каана опасно зашевелились его соседи. Русского посольства там уже не было. Оно следовало обратно на Русь, но китайские правители именно с этого времени отчего-то стали нагло нарушать установленные границы Великого улуса монголов. Старый, но еще энергичный император Ли-цзун почему-то решил переделить по новой южные провинции бывшей империи чжурчже-ней и рассчитаться со своими северными соседями за бессовестный обман.

Неизвестно, кто напел императору о том, что пришло самое удобное время сделать это, но китайская армия, выступив из приграничного Чэнду, относительно быстро оккупировала почти всю провинцию Сенъян, разбив несколько мелких отрядов, и дошла до города Синъюань, где их остановили монголы. Остановили, но обратить вспять не сумели — не хватило сил.

Тогда Гуюк, посчитав, что у него хватит войск для войны в двух направлениях, тем более что основная цель — взятие Багдада — была уже достигнута, принял решение отозвать часть своей могучей армии.

И теперь Бату, возвращаясь в Сыгнак, мог подводить радостные для многих, но только не для него самого, итоги очередной победоносной кампании. Во-первых, поход только укрепил положение Гуюка. Чего стоила одна лишь добыча, которую отвезли в Каракорум как священную долю великого каана. Да и отношение к нему простых кочевников тоже нельзя откидывать в сторону.