– С документами – да, промашка серьезная. Но он говорит, что беспартийный, – вступился за капитана комиссар, явно пораженный познаниями в военном деле своего начальника и товарища.
– Меня, извиняй, больше его военспецовская сторона интересует, – обрезал командир.
– Вот опять ты близорукость проявляешь, – сказал, явно поморщившись, комиссар.
– Слушай, вот не надо меня за советскую власть ахитировать. Должны были по окрухе дюжина отрядов быть, таких как наш. Так?
– Ну так. Но ведь разные обстоятельства, война ведь…
– Аха, обстоятельства. Такие обстоятельства, что всего отрядов, выходит, четыре осталось, да пара леший пойми чьих – чи партизаны, чи просто бандиты, пока известно, что у населения жратву отнимают, а на немцев и хлянуть боятся… А остальные хде? А нету, вот ведь незадача. Три не сорханизовалось, а остальные уже уничтожены. И это пока еще зима не наступила. Кохда нас по пороше как зайцев хонять будут. Со всеми бабами и детьми, которые к нам уже набежали под защиту и бежать продолжают. Очень хорошо будет мне бразды правления передать – не пойми откуда взявшемуся субьекту, который уже профукал цельный батальон в сжатые сроки. Всю жизнь мечтал! – вполголоса грохотнул командир.
– Ладно, понял уже. Значит, нам надо за ним присматривать.
– Уже распорядился. Назначил ему ординарца.
– Вообще-то надо бы нам выделить человека для контрразведывательной деятельности, – сказал раздумчиво комиссар.
– Хорошая мысль. Только вот некохо. Из НКВД один человек всего, да и тот – не оперативник. А нужен хваткий в расследовании. Понимаю, что не самому надо этим заниматься. Вот ты прикинь – кохо можно поставить? И за капитаном этим тоже прихлядывай. Ты неверно ховоришь, что я к всем хрузинам плохо отношусь. Есть среди них и товарищи. Только вот насмотрелся я на их дворянчиков, мерзкая порода: кохда ты сильнее – руки лизать хотовы, а как ослабел – так тут же укусят и все твое добро забудут тотчас.
– Ну опять ты за свое! Все тебе недобитые аристократы мерещатся! – видимо вновь поморщившись, кисло заметил комиссар.
– Просто я их в деле видал, а ты – нет. И, в отличие от некоторых, отлично помню, как они обоз с ранеными в Дарьяльском вырезали похоловно. И как разхрабили все там, куда пришли.