– Взрывчатки нет, – напомнил коренастый, пуская струю дыма в воздух.

– Через пару дней разживемся… О, гляди: обмочился, паскуда. Значит, уже скоро сдохнет.

– И откуда вдруг разживемся?

– А немцы подарят.

– С чего это? – спросил Леха, отводя взгляд от борющегося за жизнь капитана. По дрожащим ногам висельника и впрямь стекало… всякое…

– Это целая история. Наш общий знакомый, что фрицев дохлой свинятиной кормит, на барахолке знамя прикупил. Не военное, а какое-то пионерское. Но богатое – бархат, вышивка, лозунги, все такое.

– Странно, что такое на рынке продавалось. Платье бы из него пошили или пару наволочек, – заметил деловито коренастый.

– А оно драное было, в дырах, как сито. И грязное. В общем – за пустяк купил. А фриц, что старшим у караульных на складах этих, аж загорелся. Вроде отпуск он за такое знамя может получить или еще что. Их подразделение к тому же менять будут скоро. Вот они с нашим знакомым и договорились: наш прохиндей ему – знамя, а фрицы ночью из караулки вылезать не будут, и мы несколько подвод можем вывезти спокойно. Ну немцы не знают, что все партизанам пойдет, считают, что местным мужикам в хозяйство. Это они понимают, сами деревенские. Им еще прохиндей пообещал рыбки свежей. Так-то ловлю немцы не одобряют, бумаги всякие в управе выправлять вроде надо, замумукаешься, а он намекнул, что глушить будет в лесном озере, никто не услышит.

– Зря это он затеял, – неприязненно заявил до того молчавший молодой разведчик.

– Почему? – удивился Киргетов.

– Знамя врагу отдавать – не дело, – уверенно сказал молодой.

– Может, ты и прав. Только вот в обмен на тряпицу мы получим еще патронов и тол с детонаторами. И этот флаг немцам рыгнется сторицей. Что нам сейчас важнее – флаг не пойми чей или патроны и мины? То-то. Потому я и говорю: жизнь – штука и простая, и сложная.

– Готов, падла, смяк, – заметил куривший партизан, глядя на обвисшее на веревке тело.

– А ненадолго его хватило, – отозвался Киргетов, кивнул второму парню, тот понял с ходу.

Отвязали веревку, подтянули труп повыше, завязали веревку по новой, сплюнули и, не тратя времени, пошли обратно в лагерь. Леха глянул на медленно поворачивающееся на веревке тело, и поспешил за ними.

– Слушай, разведка, а что у нас так с вооружением убого? – спросил, просто чтобы не молчать, потомок.

Коренастый глянул искоса, хмыкнул.

Леха продолжил свою мысль:

– Ведь вот такой момент: в лесах должно быть много всего армейского – как брошенного, так и от убитых красноармейцев. Выходили или пытались группами и в одиночку, больные и раненые. Вот как мы. Искать надо, много чего по лесам должно всякого полезного быть!