— Ы? — лезвие рогатины опустилось ниже к земле.

— Дорогу ищу. Заблудился — пояснил Паша.

В ответ квадратный что-то протарахтел стоящей у него за спиной и та опрометью кинулась к костерку, захлопотала, вытягивая горшок с варевом. Паша перевел дух — вроде и с облегчением и в то же время разочарованно. Обычная девчонка, никаких эльфов. Босая, в рубашонке груботканой. В руке — длинная деревянная ложка, с которой она кашеварила в момент явления Паштета народу, с ложкой и удрала за своим дедом, судя по седым космам, квадратный был уже в пожилом возрасте. Но что зачетно — с ложкой же и вернулась, хорошая хозяйка.

— Рвахом! — ткнул себя пальцем в грудь безносый и взял рогатину из боевого в походное положение. Оттарабанил еще что-то, тоже непонятное и сделал приглашающий жест. Паштет перевел дух. То, что писали про гостеприимство славянских крестьян вроде как не оказалось враньем. Как зовут хозяина так и не понял, видно было, что челюсти у несчастного были в свое время переломаны, срослись абы как и говорить ему поэтому очень непросто. Внучка, видать, привыкла и все понимает, как и собака, а человеку новому понять что-то в этом кудахтаньи очень нелегко.

— Павел — вежливо ткнул себя в грудь Паштет. Дипломатия.

Человек в войлочной шляпе приглашающе кивнул в сторону костра. Девчонка уже поставила горшок с едой на деревянный чурбак, рядом с которым стояли два поменьше и теперь возилась с третьим — для гостя.

— Спасибо! — искренне сказал Паша и полез доставать к столу свое угощение — недоеденного птица.

Безносый отмахнулся рукой, дескать — не надо, и сел на свой чурбачок. Поворчал что-то, вроде как помолился, девчонка тоже побормотала неразборчиво — и поглядели на Паштета. Понимая, что надо бы что-то этакое ответить пробормотал скороговоркой типа:

— Боже еси на небеси, да светится имя твое, да пребудет воля твоя, хлеб наш насущный даждь нам днесь, аминь! — слыхивал такое не раз вот и запомнил. Сотрапезники этим вроде удовлетворились, видать советская пропаганда не очень тут преуспела, достали деревянные некрашенные ложки, из ветхой, но чистой тряпицы — печеную зачерствевшую слегка лепешку и выжидательно глянули на гостя.

Паша не стал тянуть время и тут же вооружился своей ложкой, на которую и дед и девчонка (симпатичная довольно, красавицей вырастет) вытаращились с немалым удивлением. Ничего не сказали правда, пошли черпать варево по очереди — сначала мужик с рубленым лицом, потом гость, потом повариха.

Каша оказалась вкусной, кусочки мяса — мягкими. Одно удивило — была она совсем практически несоленой, видать с солью у хозяев были перебои. Лёха много об этом говорил и Паштет даже подумывал взять с собой этой специи поболе, но прикинул вес — и от идеи отказался. И очень хорошо — а то утонул бы в болоте, как утюг, и так-то еле вылез.