Пергамент у капитана пополнился еще одной подписью Паши и когда через несколько дней состояние у больной публики и впрямь улучшилось, новичок в роте прижился более — менее и даже приобрел некоторый авторитет.

Глава шестнадцатая. Пушкари — компаньоны

Глава шестнадцатая. Пушкари — компаньоны

За это время несколькими подзатыльниками господину фон Шпицбергену удалось вколотить в своего слугу начатки гигиены, во всяком случае руки у того уже иногда обмывались водой, в общем — внедрение знаний в массы проходило успешно. Самому Паше выдавать подзатыльники пацану не очень нравилось, но куда деваться. Не быть же нелепым доном. Мужик сказал — значит так и должно быть! К слову, немцы теперь даже в организованный сортир ходили без жестоких репрессий, хотя и ворчали на подавляемую свободу самовыражения везде где захотелось. И еще повезло, что никто не подох из пациентов, чего лекарь всерьез опасался.

Теперь так же остро, как тогда в лесу почуялась Паше беззащитность одного человека перед всем миром, где опора и защита только от своих, да еще везло местным — в Бога они верили истово. Понятный момент, когда знаешь, что ни полиции тут, ни скорой помощи, ни даже поликлиники, а все зачастую решается тем — успеешь ты унести ноги от беды в прямом смысле слова — или нет. А зачастую беды были такими, что и бежать некуда. Так что свалившийся на роту лекарь был для войска подарком божиим.

Хауптман явно порадовался тому, что рота стала здороветь, приказал готовиться к походу. Как понял Паша — должен был проходить смотр войска московитов, куда надо было обязательно попасть. После этого рота Геринга получила бы назначение в какой- либо московитский город, где и несла бы в сытости и безделии, а главное — в полной безопасности гарнизонную службу. Паштет поразился тому, что простоватые с виду наемники оказались теми еще хитрецами. Теперь он больше общался с канониром, заодно стараясь входить в курс дела.

— Это не пушка, это — дерьмо (тьфу, тьфу, тьфу, защити и сохрани Богоматерь) — сказал пушечных дел мастер о своем оружии, а потом пояснил, что без этой дряни не удастся попасть в список пушечного наряда у московитов, потому и сперли у отряда нерасторопных шведов это старье как раз перед отплытием в Рутению. Колеса взяли от телеги, лафет смастерили сами абы как. Главное — пройти московитский смотр и быть внесенными в реестр. Дальше можно будет эту дурную железяку продать, выручив какие-нито гроши, а московиты сами дадут нормальную пушку из бронзы, то ли свою, то ли из трофеев. А впрочем, это не столь важно, чья там будет пушка, сами московиты льют вполне приличные стволы, есть у них большая кузница в Москве, две сотни работников там, как слышал Хассе.