Сотник все говорил и говорил, словно прорвало мужика. Так-то был он немногословным, а тут вишь - понеслось потоком. Двое других стрельцов, сидевших свитой, помалкивали, слушали. Так бы сказал Паша, что наверное - это типа взводные сидят. Но знаки различия стрелецкие были ему неизвестны, разве что сабли украшены, хоть и скупо, а не чета простецким у рядовым. И та, что ему видна - и камешки какие-то в эфесе и накладки не деревянные в рукояти, а на кость похоже.

- Завтра - штурм? Все решается? - спросил в паузу. Просто, чтоб сотнику было не обидно. Тот понял, кивнул. Пауль вздохнул печально. Но чуточку усмехнувшийся стрелецкий начальник постарался его утешить. (Улыбаться никто не рвался, московиты и так с чужаками неулыбчивы, так еще и губы у всех на жаре и безводьи, считай полопались, потому просто больно ухмыльнуться).

Дескать, ничего страшного. Толпа плотная побежит опять. Не в ширь так в глубь прорубит просеку каждый выстрел из пушки. А еще стрельцы жеребья кинут. Да лучники ударят. И то что добежит, сильно меньше прежнего - встретят железом.

Нормально, судя по уверенности московита. А так да, сам видел своими глазами, что картечь по плотной толпе дает такой поток огрызков рваного тела и крови, что оная толпа охренеет. В перезарядке самый долгий процесс надежное пробанивание ствола, чтобы не осталось горящих ошметков.

А Гриммельсбахер с Хассе не раз рисковали и банили спешно, не как положено - взорвется не вовремя порох или нет, это как повезет, а вот зарежут, если не cтрелять, уже точно. Разок обдало игрока огнем и дымом, ходит сейчас копченым чертом. Странно, что ожоги совсем легкие - несколько пузырей на морде небольших. Что творили ядра - то не видал за дальностью, а вблизи - успел глянуть, как подпускали они атакующую толпу на 150 метров и на такой дальности разлет картечи как раз метров 25-30 - то есть перекрытием по всему фронту. И сквозь дым видать было широкую прореху в стенке атакующих. Где пушки есть - там считай первые ряды атакующих легли, и прямо напротив орудий и перелетами досталось вплоть до тех самых 400 метров, и лучникам тоже. И говоря проще - на этом участке атака захлебнулась. Глядишь и завтра обойдется. Попить бы еще. Уверенность московитов как-то успокоила. Осталось только жажда и жара, а страх потихоньку улетучивался. Или просто наступало тупое безразличие от обезвоживания?

- Хорошо, что татаровы к огневому бою не привыкли - выразился Пауль.

Сотник пожал плечами и словно по книжке прочитал: "Некто безбожный, неверный, который по своей кабаньей отважности, собачьему бешенству, называемый Шеремед, со своими чертями-собратьями облил головы правоверных железным дождем и помёл огненными метлами свинца"