Закончив свой монолог, я встал, взял свою пустую рюмку со стола и уже отработанным движением отправил её в камин. Как бы говоря своему другу, что разговоры закончились – пора действовать. В этот раз Кац не возмутился моим поступком. Правильно, а что возмущаться, если в камине уже валяются осколки от первой рюмки. И для прислуги нет разницы, убирать осколки от одной или двух рюмок. К тому же сервиз, по крайней мере в наборе рюмок, уже нарушен.

Мы вышли из кабинета под аккомпанемент ожесточённой перестрелки, а когда дошли до прихожей, за окном раздавались только отдельные выстрелы. Пока я расспрашивал дежурившего в прихожей джигита, как обстоят дела на вверенной ему территории и не было ли телефонных звонков, звуки выстрелов вообще прекратились. И мой расспрос джигита вылился в приказ:

– Ваха, иди разведай, что там творится возле ворот. Сильно не рискуй. Если сопротивление бандитов сломлено, найди поручика Силина и передай ему, что император ждёт доклада. И если есть пленные, пускай гонят их в каретный сарай. Император лично будет допрашивать пленных бандитов.

Джигит изобразил нечто похожее на отдание чести, произнёс, как это было принято в «дикой» дивизии:

– Да, командыр!

Потом повернулся, чтобы выйти из прихожей, и в этот момент дверь сначала дёрнули, а когда она не открылась, начали по ней дубасить, и явно не голой рукой. Ваха, как истинный ночной привратник, сначала глянул в смотровое окошко, а затем, что-то бурча себе под нос, отодвинул засов и распахнул дверь.

В дверном проёме стоял Максим. Первый раз я видел своего адъютанта в таком виде. Он по жизни был чистюля и очень аккуратный человек. А тут передо мной стоял офицер с какими-то бешеными глазами, с ободранной щекой, на его сапогах и шинели бугрились комья грязи, а в правой руке был револьвер. Его рукояткой он и колотил по двери. Ну что тут скажешь – сразу видно, что человек только что вышел из боя. Что же это был за бой, если офицер, участвовавший во множестве боёв и поднимавший людей в атаки в ходе Ковельской операции, сейчас так возбуждён. Хоть я и был удивлён видом Максима, но внешне это никак не показал. Наоборот, улыбнулся адъютанту и добродушно произнёс:

– Вовремя вы подъехали, и ударили в тыл противника тоже своевременно. Сейчас остаётся только зачистить территорию, и можно забыть об этом инциденте. Как прошла операция в Петрограде? Надеюсь, там-то всё обошлось без стрельбы?

Максим, вложив револьвер в кобуру, стал докладывать о действиях спецгруппы в Петрограде. За стоявшим в проеме двери Максимом я увидел и довольную физиономию Первухина. Когда его увидел, на душе потеплело и стало как-то спокойнее. А ещё я увидел топчущегося Ваху. Он никак не мог выйти, не растолкав Максима и Первухина, чтобы идти выполнять моё распоряжение. Приказ отдал сам царь, а расталкивать нужно офицеров, про которых он знал, что это ближайшие нукеры императора. Неразрешимая задача для простого всадника. Поняв, что помочь джигиту сможет только император, я, не дослушав доклада Максима, сказал: