Эти торговцы с помощью чистого демпинга разоряли торговцев-немцев, а затем — в отсутствие конкурентов — резко поднимали цены. Правда для демпинга нужны были немалые средства — и они их занимали в банках, которыми тоже управляли евреи. То, что на одного еврея-банкира или торговца приходилась сотня простых рабочих, Гитлер просто "вывел за скобки" — и оболваненные ширнармассы пошли за ним. Ну а я просто вывел за скобки как раз торговцев и банкиров — но выводил-то под личиной "успешного немецкого бизнеса". И тут "вдруг выяснилось", что все это — "козни проклятых русских" — и, понятно, депутаты от торговли и банков упустить шанс "задавить конкурента" не смогли.

Я практически был уверен в том, что вкладчики не станут ждать того счастливого момента, когда "власти закроют банк", и тут же начнут копеечку со вкладов снимать — и немцы меня не подвели. Поступающие из магазинов деньги уже не направлялись на новые "товарные кредиты", а выдавались клиентам. То, что денег все же было меньше чем народу хотелось снять немедленно и сразу — я имею в виду наличных денег — создало нездоровый ажиотаж, и уже восьмого августа деньги в банке закончились — совсем. А в магазинах сети точно так же закончились товары — тоже практически все. Продукты вообще закончились еще пятого…

Потеряли мы немного: в "неликвидах" осталось тысяч на сто разной мелкой мебели вроде плетеных кресел и кухонных столов с табуретками, какие-то книги, канцтовары — всего нераспроданных товаров набралось меньше чем на полмиллиона. Так что правильнее было бы сказать, что не "потеряли", а "недополучили": вся сумма была меньше, чем регулярная прибыль от торговли за день. Собственной недвижимости, кроме здания банка во Фрайберге за сорок две тысячи марок, у банка не было, остатки недельной прибыли ушли на зарплату самим банковским работникам — и на этом вся работа моей торговой сети в Германии прекратилась. И все бы ничего, но с практическим закрытием банка прекратилось и больше семидесяти процентов розничной торговли по всей стране!

У производителей был товар — но торговля его закупить не могла из-за отсутствия денег. И средств доставки этого товара к прилавку — имеется в виду транспортные средства, которыми распоряжались совершенно отдельные транспортные конторы. Которые, в свою очередь, ничего доставлять не могли потому что у них не было средства на бензин, обычно отпускаемого в кредит, да и самих "прилавков" почти не стало: "мои" — закрылись, а "чужие" большей частью закрылись еще раньше…

Все же в самом правительстве — в том числе и в Министерстве финансов — немцы старались клинических идиотов не держать, и еще через пару дней банку — уже "временно национализированному" — был выделен "чрезвычайный кредит" на те же двести миллионов марок. Ведь в принципе безразлично, кто числится номинальным владельцем: в банке остались работать те же самые люди, и выполняли они те же самые финансовые операции. Однако германские финансисты не учли одной мелкой детали: теперь народ банку перестал доверять. И фермер продавал яйцо или пучок зелени не за "запись в счете", а за наличные марки. "Безналичные марки" у Мышки крутились как белки в колесе, и пока фермер добирался от приемного пункта до офиса банка, его пфенниг успевал обернуться раз десять. А вот наличные…