Резкий и отчетливый звук Шмайсера охранника в тамбуре, стрелявшего полной автоматической очередью, встревожил офицеров второго вагона, которые поняли, что что-то неладно. По крайней мере, некоторые из них. И когда Фаркаш распахнул дверь товарного вагона, я бросил взгляд на второй люксовый вагон и увидел с полдюжины немцев, вытащивших свои пистолеты и осторожно приближавшихся к тамбуру.

Рядом со мной находилась Люси, которая тоже это заметила. «Слишком много стволов против него одного», пробормотала она. «Мы что, бросим его там одного сражаться со всеми ними?»

Она подняла свой Люгер и бросилась к вагону.

Я, конечно же, последовал за ней.

Войдя в вагон с другой стороны, мы стали свидетелями отвратительной сцены: пьяные жлобы передавали друг другу по кругу молодую девчушку, и каждый из них срывал с нее часть одежды. Они были настолько поглощены этим извращенным занятием, сопровождавшимся непрекращавшимся пением хором, что сначала даже не заметили, что происходит в том конце вагона, где появился Дракула.

Когда вошел Дракула, покрытый свежей и уже спекшейся кровью, несколько офицеров на время оставили свои развлечения и соизволили обратить на него свое внимание.

У них появились новые, более неотложные основания уделить этому особо серьезное внимание, когда он врезался в центр скопления офицеров и начал их убивать.

И тут он тоже пожрал лишь нескольких, разрывая им шеи своими клыками. Он превратился в зверя, управляемого одной только жаждой крови и смерти, дав волю своему неконтролируемому яростному бешенству и инстинктам. И когда я смотрел на эту ужасающую картину, я думал только об одном — о том, о чем предупреждал нас Ван Хельсинг. Душа смертного человека в этом чудовище была не слишком заметна.

Но в тот момент времени на философские размышления не было, так как нацисты, находившиеся в нашей части вагона, повытаскивали свое оружие. Один придурок выстрелил себе в бедро, спьяну вынимая из кобуры свой Вальтер. Если не считать этого раненого алкаша, Дракуле противостояло теперь с десяток вооруженных людей. Пули для него были безредны, если бы их было двое или трое, однако довольно сильный огонь мог разорвать ему тело в клочья — до такой степени, что, боюсь, он не имел об этом четкого представления.

Поэтому я выстрелил в одного из немцев. В спину, да. Я не горжусь этим, но они превосходили нас в численности, и заранее благородно предупреждать врага о наших намерениях было бы глупостью.

Мой выстрел был поддержан и огнем Люси из Люгера. Мы вдвоем успели завалить пятерых или шестерых нацистов, еще до того как те успели обернуться к нам.