Но во снах мне являлось искаженное яростью лицо мужчины, пытавшегося меня задушить. Я несколько раз просыпался в поту, но не из-за печки. После каждого такого кошмара я снова погружался в глубокий сон, и этот ужасный цикл повторялся снова и снова, пока ослепительно яркие утренние солнечные лучи, пробивающиеся через окно, не спасли меня от себя самого.

Холодный завтрак подала нам та же женщина с ангельским личиком, и мы принялись готовиться к предстоящему путешествию. Когда мы уходили, хозяйка выбежала на улицу и почти насильно всучила каждому из нас небольшой мешок из-под муки, наполненный съестным для нашего похода.

«Тут сушеные фрукты, печенье, сыр», сказала она нам.

«Огромное вам спасибо», сказала Люси. «Не знаю даже, как вас отблагодарить».

«Остановите эту войну, пока не убили моего сына». Страстность, исходившая от этого ангельского личика, удивила меня. «Да хранит вас Господь», добавила она без всякой иронии.

И поцеловала каждого из нас в щеку. После чего мы отправились в путь по тропе, огибавшей дом с одной стороны и поднимавшейся далее по склону, извивавшемуся вверх, по направлению к возвышающимся над нами вершинам.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

(Курьерской почтой)

ДАТА: 13 ИЮНЯ 1941 ГОДА.

КОМУ: ОБЕРГРУППЕНФЮРЕРУ СС РЕЙНХАРДУ ГЕЙДРИХУ, РСХА.

ОТ: МАЙОРА СС ВАЛЬТРАУДА РЕЙКЕЛЯ.

КОПИЯ: ГЕНРИХУ ГИММЛЕРУ, РЕЙХСФЮРЕРУ СС.

СТЕНОГРАММА ВТОРОГО ДОПРОСА.

ДОПРОС ПРОВОДИТСЯ МАЙОРОМ В.РЕЙКЕЛЕМ И СПЕЦИАЛИСТОМ ПО ДОПРОСАМ ЕФРЕЙТОРОМ ШРЕКОМ. Также присутствует ваш покорный слуга ротный писарь. Происходящее записывается на 35-миллиметровую кинокамеру военным кинооператором.

Средства ограничения движений допрашиваемого усилены. Грудь его теперь сдерживает цепь, привинченная концами по обе стороны груди к стене. На каждом запястье наручники, также прикованные к стене и прочно в ней крепящиеся. Как муха в паутине, только в стальных оковах. В ответ на ваш вопрос о безопасности: доступ к камере допрашиваемого ограничен, и большая часть нашего подразделения даже не знает ни о присутствии допрашиваемого, ни о самом факте его существования.

МАЙОР Р.: Ефрейтор, вы можете отказаться от участия в допросе. Вижу, что вы еще не оправились от ранения. И ваше поврежденное из-за потери глаза зрение — вполне достаточные основания для того, чтобы сделать небольшую передышку.

Рана на лице ефрейтора прикрыта серой тканевой повязкой.

ЕФРЕЙТОР Ш.: Мне достаточно и одного глаза, я справлюсь, г-н майор. И мне не терпится вам помочь. Очень не терпится.

Последняя фраза обращена допрашиваемому, который выглядит весьма изнуренным и ослабшим, но непокоренным. С момента последнего облучения солнечным светом у допрашиваемого появилась белая прядь в волосах, похожая на молнию в ночном небе. Объект не реагирует на издевательства и угрозы ефрейтора. Лишь по его глазам, внимательно следящим за каждым нашим движением, можно понять, что он в здравом сознании.