Люси молчала на протяжении всего нашего восхождения, это было странное молчание для такой обычно прямолинейной и падкой на резкое словцо девушки.

Мы поужинали содержимым мешков с мукой, которыми снабдила нас карга. Увесистый лимонный пирог был просто восхитительным, сочным и с исключительно точно рассчитанным балансом кислого и сладкого.

Старик поел и тут же уснул, как убитый, со звучным и громким храпом, напоминавшим рев какого-то рыскающего в ночи животного. Я выразил свое беспокойство тем, что какой-нибудь ночной зверь может ошибочно принять его храп за брачный зов, но Люси не клюнула на мою уловку с намерением втянуть ее в разговор.

Тогда я осторожно подсел к ней, когда она задумчиво бросала себе в рот кусочки сушеного инжира, которые подсунул ей отец. Я знал, что ее тяготило, отчего она была такой мрачной и подавленной «Ты тревожишься за него», сказал я.

«Я знаю своего отца», сказала она. «Утром он опять погонит нас вперед до изнеможения. Он говорил мне, что женился на моей матери из-за того, что она была первой женщиной, которая от него не отставала и поспевала за ним нога в ногу, когда он шел по улице».

«Ты знаешь, кого я имел в виду», продолжал я.

«Это не твое дело».

«Ох нет, моё. С того дня, как мы с тобой повстречались», сказал я. «Но я бы не стал за него особо беспокоиться. В конце концов, он бессмертен».

«Не совсем. Спроси об этом моего отца. И думаю, бессмертие не обязательно плюс, когда ты под пытками».

«Согласен». Это навело меня на мысли о том, что сделали эти немецкие сволочи с Ренфилдом, чтобы заставить его заговорить.

«Извини», сказал я.

«Тебе не за что извиняться. Превратности войны и всякая такая фигня».

«Есть за что», сказал я. «Я должен был тщательней присматривать за бедным сержантом Ренфилдом. Он, несчастный полоумный, попал в плен, находясь под моим командованием, бедный, бедный Ренфилд».

«Сражаясь за спасение моего народа». Она положила свою руку на мою. «Мне пришлось узнать, и уже давно, что, сражаясь на войне, мы теряем людей. И нельзя позволить этим утратам остановить борьбу. Всех спасти невозможно, и если пытаться это сделать, это ни к чему не приведет, можно проиграть. Мы должны продолжать сражаться. Слишком многое поставлено на кон, чтобы прекратить борьбу».

«Конечно». Я схватил ее руку, и она посмотрела мне в глаза. «И мы спасем наших друзей. Обещаю».

Она кивнула и вернулась к своей скудной трапезе. Мои слова показались пустыми даже мне самому.

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДНЕВНИКА НЕУСТАНОВЛЕННОГО ЛИЦА

(Перевод с немецкого)

…не могу поверить в то, что Нацистская медицинская ассоциация в очередной раз не смогла разработать такой анализ крови, который способен выявлять малейшие примеси еврейской крови. Семь лет — и все безрезультатно! Ученые? Идиоты! Нота бене: может, поручить барону фон Ф заняться этими исследованиями. Пока что он не обнаружил ничего существенного в образцах, взятых у погибших в поезде под Брашовым и в образцах кожи, собранных в замке Бран.