Врач смерил майора тем же самым взглядом.

— Да не я это! — Лебедя бесила необходимость оправдываться. — Летеха, дурак, перестарался.

— Зачем вам это было нужно? — процедил сквозь зубы Резун. — Знаете такую басню — беда, коль пироги начнет печи сапожник? Добывать сведения — это работа военной разведки, майор. Причем мы обходимся без палачества.

— А когда мне было вас дожидаться? — взорвался Лебедь. — Учить — все умные. Что ж ты, такой умный, уложил второго, который в аппаратной сидел? У нас патронов — кот больше бы нагадил, беляки со всех сторон, помощь во как нужна, а тут прилетают какие-то… И учат, едренть. Ты не учи, ты вытащи нас отсюда!

Эту тираду капитан не удостоил ответом.

— Валера, что с ним? — повернулся он к доктору.

— Болевая эйфория, скорее всего, — врач уже шарил в сумке, уже вытаскивал шприцы, иглы, какие-то ампулы… — Шок. Вряд ли что другое. Крови потеряно мало, от столбняка мальчик, я надеюсь, привит… Товарищ майор, и кто же из ваших кадров такой… любознательный?

— Я хотел, чтобы он двери открыл! — голос Палишки был готов сорваться на визг. — А он не открывал! И это не я, это Остапчук! А если он двери не открывал!

Резун пошел на придурка, сжимая кулаки. Если и этот беляк умрет, то все планы на хрен… Как обидно — из-за недоумка-десантника.

— Выберешься отсюда живым, лейтенант Палишко, быть тебе в стройбате! — прошипел он в мятущиеся глазенки. — Вот тебе мое слово, и за этим я прослежу лично!

— Да что я такого ему сделал! Он даже не крикнул ни разу как следует!

— Пошел вон, — устало сказал майор. — И чтобы я тебя не видел.

— У меня есть знакомый, — врач разорвал перевязочный пакет, — который кричит раньше, чем ему сделают больно… аргументируя это тем, что потом будет поздно. Иногда… кажется, что это очень разумная линия поведения.

* * *

— Ну что, Гестапо? Плохи наши дела?

— Что? — не понял Генка Остапчук.

— Ща поймешь, — Анисимов дал ему по уху.

— Ты что? — ошарашенно спросил Скокарев.

— А что?! Нас из-за этой падлы вниз послали, вот что! Вставай, Гестапо, хватит валяться.