Ванзее с силой рванул юношу за рубашку, так что полетели в стороны пуговицы:

– Отвечай! Что это у тебя?

В руках оберштурмфюрера блеснул изумрудом перстень.

Рывок. И снова удар!

– Где ты украл эту вещь, сволочь?

Герхард силился что-то сказать, но не мог – все тело его сотрясалось в рыданиях.

Никто и не заметил, как в бункер тихонько проскользнул Раничев. Оп! Стукнул рукоятью кинжала стоявшего чуть в стороне голоногого верзилу. Тот повалился без крика.

– Отвечай, откуда у тебя это кольцо? Кто тебе его дал? Фон Райхенбах? А что ты на это скажешь, Конрад?

Гестаповец обернулся… И тут же впечатался в стенку, получив кулаком в морду – Иван Петрович Раничев был мужчиной неслабым и, что и говорить, бил от души.

– Ну вот, – довольно сказал он, подбирая с земляного пола перстень. – Теперь все будет хорошо, все будет справедливо и правильно. А то ишь взяли моду туда-сюда шастать! Танк еще удумали притащить… Эй, парень… Ты там в обмороке, что ли?

Раничев нагнулся к подростку – похоже, тот и вправду сомлел и, откинув голову назад, закатил глаза.

– Да, хорошо тут с тобой беседовали. – Иван быстро развязал парню руки и тихонько похлопал по щекам. – Прямо, можно сказать, душевно. Впрочем, это ваши дела, и нет у меня никакого желания в них вязаться. Тебя вот сейчас развяжу, да и иди себе в свой лагерь, а эти… Эти пока очухаются…

Подросток застонал, приходя в себя.

Раничев надел подобранный перстень на палец, рядом со своим. Полюбовался. Одинаковые! Или – один и тот же, только раздвоившийся, вернее, растроившийся, расчетве…

– Хальт! Хенде хох!

Иван удивленно обернулся и непритворно вздохнул: у выхода из бункера стоял его недавний собутыльник в сером костюме и целился в Раничева из пистолета.

– Привет, Густав. А я думал – мы с тобой кореша.

– Хенде хох! – жестко повторил Ленц.

Раничев широко улыбнулся и, как ни в чем не бывало, уселся на лавку рядом с пришедшим в себя подростком. Покрутив на пальцах перстни, спросил: