Дарник обошел весь стан, все осматривая и стараясь вникнуть в настроение воинов. Несмотря на большие потери, бойники находились в радостном возбуждении. Блестящего легкого успеха не получилось, зато удалось разбить многочисленного, хитрого и смелого неприятеля, познать плечо боевого товарища и правильность боевой выучки. Кто-то подвергся большей опасности, кто-то меньшей, но никто уже не делился на отважных и отсидевшихся в стороне. Конники больше не заносились перед пешцами, понимая, что именно те выиграли все сражение. Даже обозным возницам нашлось чем похвастать. Хорошее боевое крещение прошли и булгарские гриди, ни в чем не уступив бывалым липовцам. Со смехом вспоминали, как строй «черепахой» не только сохранил почти всех целыми и невредимыми, но и до смерти напугал не привыкшего к такому неприятеля. Не дожидаясь команды, выбирали лучшего бойца в каждой ватаге и лучшего рядового воина всего сражения.

Отозвав Меченого и Бортя в сторонку, Рыбья Кровь объяснил им, что они оба достойны серебряной фалеры, но чтобы ценность награды не уменьшалась, он намерен вручить ее одному Бортю. Тростенцы не возражали, наоборот, были польщены, что воевода счел нужным обсудить это с ними.

Хотя сарнаки еще могли собраться с силами для повторного сражения, всерьез к этому никто из сотских и вожаков не относился. И когда примчался дозорный с известием о сарнакских переговорщиках, все восприняли это как должное.

В качестве переговорщика выступал младший брат сарнакского хана Алой. Высокий, широкоплечий, статный, он выглядел весьма воинственным и бывалым воином. Но Дарник уже успел хорошо усвоить, что великолепный воин не всегда самый лучший военачальник, а уж тем более переговорщик. После первых приветствий он выразил Алою, который хорошо говорил по-словенски, соболезнование по случаю смерти его старшего брата. Это было еще только предположением, что главный хан мертв, но, сказав так, липовский воевода попал в точку. По учтивому поклону Алоя стало ясно, что так оно и есть. Тогда Дарник сделал еще один ложный ход: обвинил умершего хана в нарушении союзного договора о нападении на Казгар. Разумеется, Алой ни сном, ни духом не ведал ни о чем подобном и даже утверждал, что, если бы было так, он наверняка бы знал об этом. Но Рыбья Кровь говорил с такой убежденностью, что ввел в заблуждение и Быстряна, и спутников Алоя. А раз нет доказательств «невиновности», то почему бы не потребовать отступную виру в пять тысяч дирхемов за «вероломство»? Сарнаки были совершенно обескуражены – после такого кровопролития с них еще требуют восполнения какого-то непонятного ущерба. Один из спутников молодого хана предложил решить спор судебным поединком лучших воинов. Дарник легко согласился – лишь бы побыстрей замести следы своей лжи.