– На торжище они не всякий день бывают, а у нас всегда под рукой, – объяснял тиун. – Смотришь, когда и купят. И купцам на заметку, привезти то же самое и продать чуть дешевле.

Большой неожиданностью для Дарника стало то, что после коронации число дворовых людей вокруг него резко увеличилось. Фемел чуть ли не ежедневно набирал все новых и новых челядинцев и всем им находил занятие. Специальный человек следил за порядком в княжеском доме, чтобы слуги, делая свое дело, не мельтешили перед глазами Дарника. Другой – за порядком в столовне, рассаживая всех по их достоинству и указывая, в какой очередности обносить блюдами гостей. Третий на конюшне присматривал за шестью княжескими лошадьми, которых попеременно седлали и расседлывали, кормили и выпускали в загон порезвиться. Четвертый состоял при княжеской одежде и доспехах – следил за их чистотой и боеготовностью. Пятый записывал каждое княжеское распоряжение, просто для того, чтобы оно было на всякий случай записано. Шестой объезжал ближние и дальние дворища, всюду готовя специальную княжескую горницу. Седьмой ведал развлечениями, мог всегда вызвать акробатов, фокусников, певцов и музыкантов.

Столь же уверенно Фемел принялся распоряжаться и распорядком дня самого князя, говоря, что самые подневольные на свете люди – это ромейские императоры – не могут ни на вершок отступить от своих же собственных правил.

– Своих правил, а не твоих, – заметил ему с неудовольствием Дарник.

– За моими плечами тысячелетняя империя, а за твоими – бежецкое селище, поэтому позволь этими дворцовыми глупостями заниматься мне, – ничуть не смутился самозваный тиун.

Привезенные из Казгара суточные водяные часы непреложно отсчитывали время, когда надо трапезничать, принимать сотских и гостей, выезжать для досмотра укреплений и войск, вершить княжий суд и даже встречаться с наложницами. Последнее вызвало особое удивление Дарника: разве князь еще и это должен?

– А как еще твои подданные узнают, что ты здоров, бодр и ничем не омрачен? – убеждал Фемел. – Свои настроения можешь спрятать в самый дальний чулан. Теперь твой долг – думать о большом, а не о малом и ничтожном.

– Неужели ваши императоры тоже все это соблюдают?

– Хорошие императоры – да, а плохие сеют смуту среди подданных. Как только они становятся похожими на простых смертных, у ближайших вельмож возникает вопрос: чем он лучше меня? А у простых людей: почему он лучше всех? Ты должен быть настолько выше всех, чтобы никому даже в голову не приходило равняться с тобой.

Такой ответ пришелся Дарнику по душе, но сомнения еще оставались: