Он лежит вытянувшись, раскинув покрытые коростой засохшей крови руки с вырванными ногтями. Худой, страшный, изможденный. Мой мертвый бывший старший брат.

На лице последняя печать – гримаса боли или радости? Приглядываюсь. Наверное, все-таки улыбка.

Я встаю.

За спиной отшатывается турок, простоявший там все время разговора. Факел в его руках дрожит.

– Понимаешь сербский?

Он кивает.

– Ты ничего не слышал.

Турок прячет глаза и еще раз торопливо кивает. Врет…Если все выплывет наружу, если юнаки начнут шептаться, то порядка не будет. Обидно.

Я удивленно гляжу ему за спину. Парень оборачивается, выискивая, что такого приметил странный арамбаши.

Кинжал вошел под ребро… Привычно, уже даже обыденно… Тело невольного свидетеля обмякло и рухнуло под ноги.

Вытираю сталь, прячу в ножны за поясом, оттаскиваю труп от двери и выхожу в коридор.

Гайдук не спрашивает, что случилось. Два трупа, лекаря и пациента, – здесь это часто идет друг за другом, здесь это в порядке вещей.

Медленно, подволакивая раненую ногу, ковыляю наверх.

Порядок я бы навел, но у брата оставалась еще и память, воспоминания о нем. Не хочу, чтобы это комкали.

11

11

– Воислав появился?

А вот и он сам. Стоит, радостно лыбится. Рядом – незнакомая девчушка.

– Ты взял Азика?

Он степенно кивнул: