— Вроде всё или вроде понятно? — улыбнулась Терещенко. — А вообще по психологии? Может, что-то интересно?

— У меня такой вопрос, — Елена поднялась со своего места. — Нам говорили, что учиться здесь будет очень трудно, значительно труднее, чем в других тренировочных лагерях. Какие могут быть психологические мотивации нашей учёбы, кроме патриотизма?

— Хороший вопрос, — кивнула инструктор. — Прежде всего — для себя. За время учёбы вы получите закалку — психологическую, прежде всего. Пройдёте путь, заставите себя перешагивать через усталость и боль — в жизни никогда больше не отступите. Научитесь искать причины своих неудач в себе, не сваливать ни на кого свои ошибки — научитесь и их исправлять. А если отступили, пожалели себя, дали свободу своему «не могу»  — причина только в вас самих.

Эти слова тогда сильно врезались в память Елены, хотя сначала она не понимала их в полной мере. Но именно благодаря такому напутствию она пообещала себе не отступать никогда. И поэтому она загоняла себя тренировками, когда мышцы горели от напряжения и требовали отдыха. Заставляла себя вставать, стирая кровь с лица, и бить в ответ в жёстких учебных рукопашных боях. До идеала оттачивала умение стрельбы, игнорируя боль в набитом отдачей плече.

Такое выдерживали далеко не все. К исходу первого учебного года учебный взвод был переформирован в отделение — ушло 19 человек. Из девяти начавших учёбу девушек остались только две — Елена и та светловолосая, задававшая вопрос Сурину. Между собой курсанты часто обсуждали уровень физических и прочих нагрузок, считая его чрезмерным. В какой-то степени они были правы — за всё время службы Елене никогда больше не приходилось столько бегать, стрелять, драться врукопашную. Даже в длительных рейдах практически не доводилось совершать марш-броски с полной выкладкой — оборудование забрасывалось заранее, а группе придавались малогабаритные транспортёры. Рационов всегда выдавалось с избытком, так что различные змеи и насекомые, которыми курсантов учили питаться в дикой природе, были чем-то вроде экзотики. Примеров «избыточности»  учебной программы было много. Но прослужив несколько лет в спецназе, Елена до конца поняла смысл той предельной требовательности инструкторов, которой она удивлялась во время учёбы. А смысл был в выработке прежде всего психологической готовности к сложным, нестандартным ситуациям. Благодаря этому каждый спецназовец знал, что сможет выжить, даже если останется один, без оружия, связи, еды и медикаментов. Из этого и складывалась уверенность, что для советского спецназа нет невыполнимых задач.