— Да, конечно.

— Еремеева, встать!

Девушка поднялась с места, уже сожалея о своей минутной слабости и чувствуя, как краснеет лицо.

— Хочешь домой, к мамке?

— Никак нет, товарищ майор, — чуть дрогнувшим голосом ответила она.

— Может, всё-таки подумаешь? Тут видишь как пули летают. А? Вернёшься обратно?

— Никак нет, — сквозь зубы процедила Елена. — Я остаюсь здесь.

— Ух ты ж какая резвая! — улыбнулся Зырянов. — Ну ладно, посмотрим, чего вы можете.

— Кто-то ещё хочет вернуться? — Сурин встал и повернулся к курсантам, сидящим позади. — Если да, то самолёт улетает через два часа. Сдавайте оружие, берите вещи и уматывайте. А пока будете лететь — напишите рапорт на отчисление.

Никто не шелохнулся.

— Ладно, продолжим. Можете садиться, — полковник кивнул Елене. — Задачей вашего отделения будет охрана базы и вылеты для контроля результатов действий авиации. На носу — День Победы, и они наверняка постараются приготовить нам «подарок». Так что расслабляться нельзя. Вопросы?

Вопросов не было. Через несколько минут курсанты вместе с Суриным уже направлялись к двухэтажному общежитию, расположенному недалеко от стоянки самолётов. Елена с интересом разглядывала замершие на земле громады Ту-22М5, стремительные МиГ-31 и могучие «тридцатьчетвёрки»  — фронтовые бомбардировщики Су-34. На полосу как раз садился один из них. Двадцатиметровый самолёт весом в три с половиной десятка тонн в послезакатных сумерках заходил на посадку с включёнными огнями. Он легко коснулся полосы, сбросил обороты двигателей и начал замедляться, выпустив тормозной парашют.

Внимание Елены привлекло какое-то движение метрах в сорока, возле крайнего МиГа, накрытого чехлом. На фоне светлой ткани промелькнул и тут же скрылся под крылом чёрный силуэт.

— Товарищ майор, противник! — девушка сбросила с плеча вещевую сумку и выхватила штык-нож — единственное оружие, выданное курсантам перед вылетом.

— Все к казарме! Бегом!

Приказ Сурина был единственно верным в этой ситуации. Но в этот момент у Елены сработал какой-то охотничий инстинкт, и она побежала к самолёту.

— Еремеева! В укрытие! Назад!

От МиГа её отделял какой-то десяток метров, когда до слуха девушки донёсся хорошо узнаваемый стрекочущий звук стрельбы пистолет-пулемёта MP-5SD. В это же мгновение она почувствовала мощнейший удар в живот и волну нестерпимой боли, растёкшейся оттуда по всему телу. Упав на землю, Елена закричала и перевернулась на спину, зажимая рану руками. Сквозь собственный крик девушка различила выстрелы АЕКов и вой сирены боевой тревоги. А в сознании неожиданно всплыли слова Сурина: «если ранение окажется смертельным — вы будете просто дольше корчиться от боли». После этого она ничего не помнила.