В первых числах июня все войска соединились и организованно вышли на длинный и широкий береговой мыс – прямо напротив Нотебурга.

– Ух ты, красотища-то какая, мать ее! – высказался, восторженно хлопая себя по ляжкам, Ванька Ухов. – Не крепостица – а картинка чудная!

Древняя крепость, сложенная из светлых северных валунов, была заложена – в незапамятные времена – на невеликом острове, расположенном посредине Невы, у самого ее озерного истока.

– Да, кораблям мимо этого Нотебурга не пройти безнаказанно! – уважительно прокомментировал увиденное Борис Петрович Шереметьев. – Вмиг крепостная артиллерия разнесет их в мелкие щепки… Стены-то – как высоки и неприступны! Да, здесь придется повозиться знатно. Людей положим – без счета. Недаром эту твердыню раньше именовали Орешком. Как бы нам зубов не обломать своих – об орех сей…

– Прекратить нытье! – слегка повысил голос Егор. – Рыть на мысу апроши и редуты для пушечных батарей – со всем прилежанием! Велено Петром Алексеевичем взять этот Нотебург штурмом, знать, и будем штурмовать, живота своего не жалея…

«Ну и напрасно! – не удержался от ехидной реплики внутренний голос. – Устроить плотную блокаду – с суши и озера, так крепость месяца через четыре и сама сдалась бы… С другой стороны, если к октябрю не взять этого Нотебурга, то можно и генерал-губернаторского звания запросто лишиться. Да и о княжеском титуле придется забыть надолго. Санька сильно расстроится, обидится, неделю-другую будет дуться и на поцелуи отвечать с прохладцей, без привычного жара… Не, братец мой, без решительного штурма здесь никак не обойтись!»

Тем не менее он приказал:

– Ухов! Перо, бумагу и чернила, быстро! Да, Ванюша, готовься: через десять минут повезешь на гребной шлюпке коменданту Нотебурга письмо от меня. Предложим шведам сдаться. Вдруг да и удастся – избежать кровопролития. Ты, дружок, белой простынкой разживись у сестер милосердных, привяжи ее на длинную палку, чтобы крепостные гренадеры не пристрелили случайно…

Часа через два Ухов вернулся и известил:

– Они думать будут! Сказали, что ответят на рассвете, мол, мы сами все поймем.

Весь день и вечер батальоны Шереметьева – без всяких помех – активно занимались земляными работами, шведские же пушки молчали, и даже на крепостных стенах не видно было бдительных часовых.

На рассвете над тремя башнями Нотебурга были подняты королевские шведские знамена, крепостная артиллерия тут же начала методично и размеренно обстреливать мыс, где продолжали старательно копошиться в земле русские солдаты.

– Понятное дело: сдаваться не собираются! – грустно вздохнул Борис Шереметьев.