«Еще не все предрешено, еще не все погасли краски дня»,— пел Макаревич. Правильно пел. Мудро. И опти­мистично. И огня мне действительно не жаль. Это сейчас он во мне слегка притух. Но если судьба рассчитывает, что одного ушата ледяной воды из проруби для меня хватит, то она заблуждается, и скоро я ей это докажу. Очень скоро. Гораздо раньше, чем она думает.

Длинно получилось — извините. А как короче описать ту сумятицу, что творилась в моей душе? Не знаете. Вот и я не знаю.

По той же причине я отказался дарить перстень Ицха­ку. Наотрез. Раз мы еще повоюем, то пусть он мне и слу­жит напоминанием. Я даже не стал оставлять его у «очень надежных людей», рекомендованных купцом. Как тот ни уверял меня, что они знают о перстне слишком много, так что не обманут и вернут его честь по чести, я, дабы не за­получить больших неприятностей, решил взять его с со­бой.

Единственное, к чему я прислушался, так это снял его с пальца. Зачем мне ненужные расспросы попутчиков, да и для царских подьячих с местным начальством мой персте­нек с камнем — лишний соблазн притормозить владельца, а потом постараться изъять.

Так что настойчивым уговорам Анастасии Ивановны я не противился. Все нормально. Поедем, отвезем, а уж по­том...

Выезжали рано, едва рассвело, под мелодичный пере­звон церковных колоколов, извещающих народ, что пора к заутрене. Глафира рыдала, расстроившись не на шутку. Дама явно имела на Апостола вполне определенные виды. Впрочем, сам Андрюха тоже выглядел расстроенным — судя по всему, чувства их были обоюдными.

— Когда вернемся, дам тебе вольную и еще денег на об­заведение. Тогда и обвенчаетесь,— ободрил я их.

Слезы на глазах Глафиры мгновенно высохли, а Апос­тол смущенно потупился, но было видно, что парень рад.

Замоскворецкий мост мы одолели на удивление быст­ро, так что к месту встречи, назначенному у Никольских ворот Китай-города, прибыли даже с опережением гра­фика.

Церквей, церквушек и часовенок хватало и в слободах, окружавших Москву, и первое сообщение истово крестя­щегося на каждый купол Андрюхи тоже касалось церкви, точнее ее святых. Оказывается, мы выехали в очень удач­ный день, а потому нас непременно ждет благополучие в дороге и во всех делах, поскольку именно четвертого авгу­ста поминают семь «спящих» отроков, заваленных камня­ми в пещере, где они скрывались от Дециева гонения. Из этих отроков одного звали Иоанном, а другого Констан­тином. Получалось, что мы выехали в день сразу двух не­бесных покровителей и удачи у господа можно даже не просить — она и так должна сопутствовать нам на протя­жении всего пути.