Был последний день лета, когда стена рухнула, и всадники, подобно бесконечному солнечному змею, потекли в лощину, к виднеющимся вдалеке цветущим селениям. Стена рухнула…

7.7

7.7

Великий Небесный дух посещал Свободных юэчжей в начале весны. Он приходил незримым на сложенный посреди становища алтарь и веселился, взирая на то, как умирают обреченные в жертву люди и кони. Горячая кровь, стекавшая по сложенным грудой камням, веселила сердце Небесного духа.

К церемонии готовились заранее, отбирая лучших рабов и лучших коней — Дух требовал самого лучшего. К церемонии готовились заранее, обряжаясь в праздничные одежды — Дух требовал праздника. К церемонии готовились заранее, готовя сладкую еду — Дух любил вдыхать запах пиши. И еще день непременно должен был быть солнечным, в противном случае дух попросту мог ошибиться и спуститься с неба в иное, не назначенное ему место.

То утро был солнечным, и юэчжи дружно готовились к празднеству. Женщины с самого рассвета разожгли костры и готовили еду — густую мясную похлебку, лепешки из привезенного от черноголовых зерна, горьковатый сыр, добытую в устроенной накануне облаве дичь. Также были приготовлены громадные, выструганные из цельного дерева арр вертела, на которые нанижут туши принесенных в жертву коней и тела людей. Сладок будет пир, и все находились в предвкушении этого пира. Все, за исключением троих невольников, которым предстояло стать главным блюдом на празднестве.

То были люди из племени хунну, захваченные в осеннем набеге на кочевья соседей. Всю зиму они в качестве рабов трудились на своих новых хозяев, а вот теперь Верховный Шаман отобрал этих троих в жертву. Понятно, что они были невеселы, но настроение их никого из Свободных юэчжей не волновало.

Вот сварилась в огромных чанах похлебка, подоспел хлеб, аппетитно дымящийся обожженными краями. Пора!

Верховный Шаман сделал знак своим помощникам, и жертвоприношение началось. Воздев к небу руки, Шаман принялся молить Великого Небесного духа быть милостивым к народу юэчжи.

— Будь благосклонен к нам, о Дух, и ты много раз увидишь подобные жертвы! — взывал Верховный Шаман, и по широкому жирно блестящему лицу его от усердия и волнения обильно тек пот.

Первым к жертвеннику подвели вороного жеребца. Молодой и горячий, он косил налитым кровью глазом на крепко вцепившихся к узду людей, норовя лягнуть того, что был ближе к нему. Но люди были сильнее, и в глазах жеребца пробуждалась тоска, а из стиснутой петлей глотки рвался тихий хрип. Нож оборвал его фонтанчиком крови, гроздью осенних ягод плеснувшей на жертвенные камни. Жеребец с мгновение постоял, словно не веря в случившееся, затем неловко упал на согнувшиеся в коленях передние ноги, повалился на бок и забил копытами. Зрители ликующе закричали. С ними должен был ликовать и Великий Небесный дух, который, как объявил Шаман, уже спустился по веревке с небес и теперь наслаждался празднеством, устроенном ему людьми.