Чтобы считаться настоящим олигофреном в эти тучные годы, надо было иметь ярдов десять. Имбецил весил от ста миллионов, а сколько еще мелких идиотиков, не знающих, куда потратить свои баблосы…
Скот мечтал попасть в благословенную Германию, но мечтать не вредно. Правительство Герхардта вело жесткую иммиграционную политику, свято храня благополучие своего народа.
Вообще-то многим не нравилась суровая демократия Герхардта. Поначалу представители старой олигофренической элиты ее очень критиковали. Особенно усердствовал влиятельный обозреватель Кисельринг. Будучи племянником знаменитого полководца Второй мировой войны, он сделал блестящую телевизионную карьеру в 80-е годы. Представитель старой национальной элиты, Кисельринг олигофреном, конечно, не являлся, но на их сторону стал твердо. Вернее, на сторону одного из них.
Олигофрен Ганс по кличке Счастливчик был амбициозным малым. Ему сразу не понравился Герхардт. На выборах Ганс хотел протащить в канцлеры своего кандидата. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. Трудно сказать, чем бы дело кончилось, если бы Герхардта не поддержало влиятельное готско-казацкое лобби во главе с Боббером. Тогда еще Шуру Боббера олигофреном не называли…
Проиграв выборы, Ганс чуть не лопнул от злости. Кисельринг получил огромные деньги для своего телеканала и команду «фас». Наивный Ганс, он думал, что, как и раньше, при слабеньком Коле сможет влиять на политику, распространяя злобные инсинуации по телевизору и в газетах. Ошибка дорого стоила и ему, и Кисельрингу. Однако в начале они здорово потрепали нервы новому руководству. Кампания травли, развернутая умными журналистами кисельринговского призыва, не знала себе равных в Новейшей истории Германии. Особенно доставалось рыжему министру финансов, который, по слухам, прекратил выдавать Гансу льготные кредиты без обеспечения. Терпение Герхардта лопнуло, когда Кисельринг, в обычной своей манере экая и мэкая, ввел в обращение термин «младоштурмбанфюреры», обозначавший действующее правительство. Стукнув кулаком по столу, Герхардт решил – хватит, пора с этим разобраться. Дело поручили капитану контрразведки Коху.
Внимательный, исполнительный Кох все сделал прекрасно. Получив в Минфине деньги и выкупив все долги империи Ганса, он предъявил их к погашению одномоментно, фактически разорив олигофрена. Кисельринг потерял работу, канал национализировали, Ганс уехал жить в Ингушетию, а Боббер в знак благодарности за поддержку получил контроль над телеканалом Кисельринга.
Скот, наконец, дошел до нужной страницы в записной книжке. Вот телефон того, кто может действительно изменить судьбу художника. Стоит лишь позвонить, они ведь знакомы. Адам Зон не может его не помнить – столько общих друзей. А если отказ? Скот с волнением представил равнодушное, холодное: «Нет, боюсь, сегодня это не в тему». Еще бы, хорошо быть беспристрастным экспертом, надменным вершителем судеб простых художников, выслушивать лесть и обтирать батистовым платочком чужую слюну с облизанной со всех сторон жопы. Помнит ли этот владелец галерей и салонов, что и сам называл себя художником? Или забыл? Когда-то Скот восхищался его проектами. А что теперь? Одна коммерция. Так всегда и бывает – деньги к деньгам! Имея брата-миллиардера, который, говорят, кинул самого Боббера, этот «бывший художник» не отстает – гребет, словно снегоуборочная машина в Новосибирске. Вот и теперь – отхватил грандиозный госзаказ: юбилейная выставка «Москва – Берлин» (к 80-летию Брест-Литовского мира).