– Ну вот, сейчас начнется, – Боббер заметно волновался.

Вспыхнул огромный мультимедийный экран. Вышколенные официанты принялись раздавать дистанционные пульты.

– У вас, господа, есть всего одиннадцать минут, чтобы сделать заказ, пользуйтесь электронным меню и выбирайте самые лакомые кусочки! В 23.54 снайпер выстрелит в пирожное и активирует лазерную установку, торт будет разрезан и каждый получит то, что заказал! – Великолепно! – с восторгом произнес Бонпиани.

Пуаро внимательно разглядывал пульт. Его усы подрагивали.

Между тем часы на экране начали отсчет времени, позиции меню стремительно сокращались. Близилась развязка вечера. Оркестр готовился сыграть реквием. Оставались секунды. Наконец, время вышло.

Толпа затихла – ничего не случилось. Жесткие тени очертили напряженные скулы Боббера. Он вытянул шею и взглянул на экран холодным взглядом. Губы его побледнели, он уже собирался сказать что-то ближайшему официанту, но в этот момент раздался легкий хлопок. Маленькое облачко сахарной пудры взвилось над пирожным, лазерная установка ожила, каждый сегмент с заказанной сластью осветился тонким лазерным лучом, прозвучала могучая музыкальная фраза, и торт раскрылся как цветок!

Аплодисменты.

Гости устремились к исполинскому пирожному, лишь Абрам Зон покачнулся, приложил руку к груди и упал на землю, забрызгав хлынувшей кровью штиблеты и брюки профессора Гройса.

Самые проворные гости уже ухватили свои куски «Мадлен», когда раздались первые крики ужаса. Захаров стоял на коленях рядом с Абрамом, Лучников обрывисто давал указания дюжему помощнику. Боббер под прикрытием телохранителей быстрыми шагами удалялся в сторону дома. Адам, как во сне, смотрел на происходящее. Пуаро выглядел растерянным.

– Наш великий сыщик что-то не похож сам на себя, – шепнул Умберто Бонпиани.

– Пиздеть – не мешки ворочать, – отозвался тот, ехидно поглядывая на оторопевшего Палена.

Внезапно шум борьбы обратил внимание всех на чердак ангара.

– Снайпер! – раздались выкрики.

Толпа бросилась вперед.

– Арестовать, растерзать!

Наверху, очевидно, шла драка. Вдруг еще один выстрел – совсем другой: сухой и громкий.

– Сюда, скорее!

Первые храбрецы ворвались в чердачное помещение.

Следы борьбы были видны повсюду. У окна рядом со снайперской винтовкой лежал на боку казавшийся симпатичным полицейский. Порванная одежда, царапины на лице. На шее зияло страшное отверстие – он был мертв. В углу, тяжело дыша и опираясь на стену, стоял Гастингс, в руке дымился пистолет, из разбитой головы лилась кровь.

* * *